Прелюдия

Приходит раз мужик к врачу.

- Доктор у меня яйца болят.

Доктор посмотрел и говорит:

- Необходимо удалить, но я Вам поставлю протезы.

Один деревянный другой металлический.

Будут конечно греметь, и детей не будет, но ничего.

Прошло N-е количество времени...

Приходит опять мужик.

Врач:

- Hу, как дела?

- Все ОК! Не гремят, и дети есть.

- О-О????

- Да, доктор. Буратино в третьем классе.

Терминатор в девятом.

(выписка из медкарты)

 

Каждое великое произведение, начинается с описания природы. Ну, добрая половина точно, первым абзацем описывает шелест листвы, тепло от утреннего солнышка или отражение куполов каких-нибудь строений в протекающей мимо реке.

Вот и я, следуя общей тенденции, попытаюсь примазаться к великим писателям мира сего, и опишу немного окружающую природу вокруг моих будущих персонажей. Правда, тёплого летнего солнышка или реки здесь нет, по крайней мере, пока, но зато, есть провонявший фабричным дымом и перегаром его обитателей, привокзальный район, ну или фибричный, как кому понравится,

Итак, мои дорогие читатели начинаем, ведь как говорится в народном изречении – Предупреждён, значит - вооружён…

Если в один из ненастных долгих вечеров, вам захочется покромсать тупой стамеской кусок дерева, в надежде выстругать из полусгнившего полена что-нибудь стоящее, сначала надо хорошенько подумать. И не портить дрова. Лучше хорошенько протопить ими баньку и попариться. Но, если после долгих размышлений и творческих терзаний, вам всё же захотелось воткнуть инструмент в дерево, и отсечь от него всё лишнее, то перед тем, как приступать к работе, ознакомьтесь с нижеследующим техническим регламентом по сборке деревянных кукол.

Стояло холодное провинциальное утро…

Как и обещал, начинаю примазываться к писательской братии!

Серое небо нависло над крышами бараков, смачивая дождём прогнивший рубероид, застилавший по причине бедности хозяев, крыши местных фазенд. Порывистый ветер, гонял вдоль тротуаров клубы тяжёлого сизого тумана. Огромные грязные чайки бесчинствовали на воняющих кучах мусора, своими воплями нарушая девственную тишину захолустья.

Зачавкали полусгнившие доски. Пешеходных дорожек здесь никогда не было. Поэтому, чтобы пройти через обширные лужи, залившие все окрестности, кто-то из ещё живых последователей бессмертного учения великого Ильича, соорудил некое подобие мостиков, которые шатались, на половину скрытых в грязи, кирпичах.

Раздвигая немощным телом сизую дымку тумана, в конце улицы показался одинокий, неряшливого, да что там неряшливого, затрапезного вида прохожий.

Грязные выцветшие брюки, замусоленный пиджак, затёртая фетровая шляпа, из-под которой во все стороны торчали клоки, давно уже не мытых волос. Дополнял картину – нос. Огромный, цвета технологических выбросов местной фабрики, нос, с фиолетовыми прожилками. Своеобразный показатель количества выпитой огненной воды.

-Индеец! - скажете вы, и будете в корне не правы.

Человек! А это звучит гордо, подошёл к одному из полусгнивших бараков времён развитого социализма, самому грязному из всех, что стояли на этой улице. Если можно назвать улицей, эти давно заброшенные дома на окраине города.

Подойдя к «парадному» входу, прохожий взялся за ручку двери, что висела на ржавых петлях, и потянул на себя. Жалобно скрипнув, дверь не поддалась. Гость дёрнул сильнее, и в его руках оказалась дверная ручка. Витиевато выругавшись матом, он пошарил рукой по земле и наткнулся на проржавевшую трубу. Вставив её трясущимися руками в щель между обналичкой и дверью, он надавил на неё своим худым телом. Дерево затрещало, но выстояло. По лицу взломщика заструился «трудовой» пот, прожилки на носу набухли и поменяли свой цвет. Видимо, работать ему было в диковинку. Навалившись всем своим ничтожным весом на рычаг, работяга повис на трубе. Доски заскрежетали, показались ржавые шляпки гвоздей. Наконец, поверхность двери лопнула, и одна половинка упала внутрь. Другая половина заклинила проход. Через образовавшийся проём, в нос ударил тяжёлый запах давно немытого тела. Луч света, упавший через пролом, осветил грязный, заплёванный пол, на котором, в куче окурков и пустых пивных банок, лежало чьё-то, почти мёртвое, тело.

-Карло-о-о, вставай! - прохрипел гость, через проём двери.

Хозяин жилища не пошевелился. Закинув ногу через остатки двери, гость, тряся худым задом, полез внутрь. Дело было почти сделано, когда пола пиджака зацепилась за гвоздь, торчащий из разломанной двери. Бедолага повис в проходе. Отчаянно жестикулируя, гость попытался освободиться, и тут истлевшая ткань, жалобно пискнув, выпустила своего хозяина. Тот, молча, рухнул на грязный пол, угодив своим замечательным носом прямо в кучу окурков. Воцарилась тишина, и только храп Карло нарушал деревенскую идиллию. Втянув волосатыми ноздрями пару чинариков, гость надсадно чихнул, развесив свои сопли по углам закопчённой каморки.

Лежащий в луже выдохшегося пива Карло, зашевелился:

-Сизый но-о-о-с! Ты наверно принёс мне бутылочку «Трои»?

Сизый нос приподнял лицо, и попытался пристроить своё дряблое тело около давно остывшей ржавой буржуйки.

-Лучше! У меня есть сюрприз для тебя! - ответил взломщик.

Отогнув полу своего пострадавшего пиджака, «фокусник» вытащил из внутреннего кармана початую бутылку «Альминской долины».

В темноте было видно, как глаза Карло засветились неестественным блеском. Из полуоткрытого рта, через проржавевшие железные коронки, на пол потекла тягучая слюна. Хозяин «загородного бунгало» протянул руку и вырвал у Сизого носа «горючее». Жадно прижав ко рту горлышко бутылки, Карло начал судорожно глотать содержимое. Кадык несколько раз дёрнулся, в животе зашумело, и он начал заваливаться в угол, где на стене висела старая рваная картина, на которой был изображён котёл, с кипящей водой на костре.

-Пожрать бы! Подумал Сизый нос, кинув взгляд на мазню лауреата различных госпремий, щедро наштампованную на второсортной бумаге, местной городской типографией.

-Послушай, Карло, давай подумаем, где можно взять денег на еду?

Услышав знакомое слово, Карло зашевелился.

Сизый нос пнул подельника ногой, тот не отреагировал.

Надо сказать, что у Карло в каморке стоял огромный шкаф, наполненный старым хламом, который он собирал с окрестных помоек. Долгими тёмными ночами он работал «металлоискателем», взламывая одиноко стоящие трансформаторы, сараи и гаражи с хлипкими замками. Удостаивалось внимания и кладбище. Цветные металлы сдавались в местный «нечистоплотный» вторчермет, который по слухам крышевал местный глава города - царь Горох. В связи с такой протекцией, в округе приватизировалось всё, что можно было оторвать, отпилить или выкопать. Собственники близлежащих винокурен, различных мастерских и больших губернских предприятий неоднократно жаловались на набеги железных печенегов. Но, как дымила труба вторчермета, так и продолжала дымить, невзирая на жалобы местных лишенцев от бизнеса. Жалобщиков «попросили» из здания местной администрации, под зад сапогом.

Что не принималось жадными процентщиками, складывалось в шкаф на долгосрочную перспективу. Сизый нос это знал, можно сказать, ради этого, он и пришёл в гости, к своему старому заклятому другу.

Время тянулось нестерпимо долго, ждать было невыносимо. Сизый нос приподнял Карло и начал хлестать его по небритым щекам. Наконец, Карло приоткрыл один глаз. Увидев старого друга, он попытался улыбнуться, но вместо радости лицо его исказила гримаса.

-Вставай, братишка! - Сизый нос начал трясти его за остатки когда-то лихой, красной командирской рубахи.

-Сейчас! Сейчас! - Карло начал отмахиваться от своего мучителя.

-Вставай! - без устали повторял Сизый нос.

Карло, издав протяжный стон, отрыгнул порцией вина на давно не глаженые брюки своего соратника.

Одинокий лучик солнца упал сквозь закопчённое окно на творение неизвестного художника. Создавалось впечатление, что вода в котле закипела. Внутри Сизого носа, тоже всё забурлило. Он удвоил свои старания. Наконец, Карло приоткрыл второй глаз.

-Сизый…, друг! - его лицо на миг просветлело.

-Вставай, скоро откроется пивная!

Это волшебное слово вмиг преобразило Карло. Его лицо приобрело осмысленное выражение.

Он оттолкнул Сизого носа, и попытался приподняться с пола. Но расшатанный вестибулярный аппарат не дал осуществить задуманное. Встав на четвереньки, Карло, нарушая законы теоретической механики, неспешно пополз к заветному шкафу.

Створки долго не хотели открываться. Но, терпение и труд и не такие секретеры перетирали в порошок, а нудности у Карло и по трезвому было в избытке. Сказывалось прошлое ответственного работника конторы, по пошиву рабочей одежды для тружеников полей. После яростной, но непродолжительной борьбы, шкаф сдался, и дверцы открылись. На лысеющую голову хозяина посыпался различный хлам. Мотки алюминия, потроха от старого разряженного аккумулятора, покрытые многолетней пылью, куски надгробных досок с печальными лицами покойников. Всё бы было ничего, если бы из шкафа, не выпало полено, и не стукнуло Карло по макушке. Закатив глаза, Карло глупо улыбаясь, уткнулся головой в заплёванное дверное стекло, и затих. В наступившей тишине, Сизый нос явственно услышал визг: - Ну, совсем спятил старина!

Прошло полчаса, Карло не шевелился. Сизый нос потряс друга за плечо.

-У меня возникла одна мысль! - вдруг донеслось из темноты.

-В юности я неплохо резал по дереву, но проклятый шнапс убил во мне Страдивари! Я из этого полена, сделаю вешалку для одежды, мы на «Коньково» обменяем её на бутылочку какого-нибудь пойла! - проговорил Карло, и нащупал деревяшку в темноте.

-В «Коньково», всегда тёплая погода! - пронеслось в воспалённом мозгу Сизого носа…

Прошло два ненастных дня. Карло сидел на заплёванном полу, и тупым ножом кромсал деревяшку. Вешалка для одежды не получилась, и плотник решил сделать из испорченного полуфабриката куклу. Тут же, рядом, на полу, храпел старый шарманщик. Рядом валялась пустая банка из-под «Вискаса». Карло ткнул обмякшее тело Сизого носа. Тот, поворчав, слизал с губ остатки кошачьего корма, и пошевелился. Нащупав рукой банку «Вискас», он поковырял пальцем внутри.

-Проклятый сверчок всё доел! - прогнусавил он во тьме.

-Не грусти Сизый, я почти уже доделал, осталось приделать ему… - он не договорил.

-Папа! - донеслось из полена, и деревянная ладошка куклы, схватила Карло за нос. Брызнула кровь, вперемежку с соплями.

-Ну, совсем допился! - Карло с испугу отшвырнул куклу в угол. Раздался визг.

-Старый отморозок, ты сломал мне ногу! - донеслось из темноты. Сизый нос вытаращил глаза. Из грязного угла прокопчённого барака на него смотрели два полихлорвиниловых глаза. Карло протёр грязными пальцами потрескавшиеся стёкла своего раритетного пенсне, подаренного ему за особые заслуги перед первой конной армией, лично, лошадью товарища Будённого.

-Белая горячка! - пронеслось у него в голове.

-Пап-а-а-а! - деревянная кукла кинулась обнимать резчика по дереву, волоча за собой сломанную конечность.

-Вот так дела! - Сизый нос глядя на куклу, представил себе, как они втроём выступают на сценах самых престижных театров города, да что там театров, стадионов! Везде висят афиши с его неординарной внешностью. Поклонницы хотят иметь его автограф на всех частях своих молодых и мускулистых организмов. Люди протягивают им мятые доллары, йены, фунты и сольды!

-Рубли брать не будем! - проговорил он вслух, и, причмокнув губами, пустил набежавшую слюну…

Часть 1

Полено бешеное

 

В каморке папы Карло у камина,

валялся в жопу пьяный Буратино.

К нему пришла развратница Мальвина,

и отдалась за пачку маргарина….

(детская считалочка)

 

Часы пробили полдень. Актёр театра-стриптиза «У Карабаса», Пьеро, волоча по полу грязные рукава своего сценического костюма, прошёл по коридору из своей гримёрной. Подойдя к двери с надписью «Топ-менеджер», он тихо постучал. Не дождавшись ответа, приоткрыл дверь и прошмыгнул внутрь. На полу комнаты, в луже чего-то липкого, лежал хозяин заведения. Его огромный живот вздымался в такт храпа. В правой руке, откинутой набок, была зажата пустая бутылка «Столичной», производства местной фабрики резиновых изделий, под кодовым названием «Почтовый ящик № 26». В другой руке, мёртвой хваткой был зажат сотовый телефон. Поверх поношенного малинового пиджака, глаза Пьеро отыскали толстую золотую цепь. Непроизвольно руки потянулись, и коснулись её. Вдруг раздался резкий звонок телефона. Рука хозяина дёрнулась, и он зашевелился. Звонок не унимался. Пьеро в ужасе отдёрнул руки. С трудом, разлепив опухшие веки, хозяин пиджака тупо уставился в потолок. Звон разрывал отёкший мозг Карабаса. Размахнувшись, он кинул телефон в темноту. Жалобно звякнув, трубка рассыпалась.

-Наверное, китайский, - подумала кукла.

-Тебе, чего? - взгляд Карабаса отыскал Пьеро.

-Хозяин, к вам мытарь?

-Подати! - в последний раз, он слышал это слово от своего подручного - Дуремара, когда тот взял кредит у местного процентщика Колобка, не отдал его, а взял он кредит под честное имя Карабаса. Короче, Дуремара на болотах искать никто не стал, а пришли в театр к Карабасу. Забрали почти весь реквизит. Карабас и сейчас помнил тяжёлые сапоги сборщиков податей, когда он кинулся на защиту рояля. Почти нового рояля, украденного, а вернее, приватизированного Карабасом на старом месте работы. До театра, Карабас подрабатывал кладовщиком в местной консерватории. Ведь известно, на чём сидишь, то и имеешь. Видимо, Карабас сидел на пианино. Кроме замечательного инструмента, были приватизированы театральные костюмы, две большие стосвечовые лампы, а также изумительный духовой оркестр. Правда, без музыкантов. Зато трубы блестели так, что могли сойти за новые. Так вот, подати сожрали всё имущество, вернее они его унесли, в счёт погашения давнего долга.

-Что надо, этим головорезам? - начал вспоминать Карабас, обильно потея от страха.

-Скажи, сейчас приду, а сам катись?

Пьеро шмыгнул за дверь. Карабас тяжело поднялся, от чего затрещали его брюки, на заднице которых, сквозь пятна и грязь, просвечивала вышивка от известного мухосранского кутюрье. Открыв дверь, Карабас вывалился в коридор.

В красном уголке, водрузив ноги на запылённый офисный стол, сидел главный сборщик податей и недоимок города Мухосранска – сеньор Помидор.

-Протухший овощ, - подумал Карабас и криво улыбнулся, раздвинув челюсти, насколько было возможно, изображая крайнюю степень радушия.

-Добро пожаловать в мой дом! Что привело в столь ранний час, такого высокого гостя ко мне?

-Заткнись, осёл! - проревел Помидор, отшвырнув огарок сигары далеко в темноту коридора. Во мгле пискнул зажаренный на месте таракан.

-Пришло время платить подати! Я бы сказал больше, пришло время паяльника и утюга! - оскалился гость.

На грязный пол упала железная челюсть гостя.

-Неделю, дайте мне неделю! Я достану деньги! Клиентов совсем мало, я остался почти без театра. Я уже забыл, как выглядит Франклин…

-Молчать, театральная крыша! Заплати дань и шпи шпокойно! - проговорил Помидор, подымая зубы с пола, и водружая их на своё законное место.

Добрый инспектор слез со стула, и громко стуча коваными сапогами, стал удаляться по коридору широкими шагами, насколько позволяли узкие штаны военной формы служивого пенсионера.

-Ах, да! Чуть не забыл. Не забудь заполнить справку НДФМТиЛ № 242. Если сможешь, конечно! - проговорил, обернувшись гость, и громко заржав, вывалился на улицу.

Крупная капля пота сползла по небритому подбородку Карабаса.

Про этот, проклятый добропорядочными самаритянами, манускрипт, придуманный в подвалах тайной полиции древнего Задупья, ходило много слухов. Жители Мухосранска, которые попытались заполнить его самостоятельно, столкнулись с невообразимо запутанной и сложной многостраничной бумажкой. Придуманной специально для того, чтобы обычный гражданин не смог без ошибок её заполнить, и как следствие, платил многочисленные штрафы и контрибуции в казну города Мухосранска. Кроме того, появилась дополнительная, оплачиваемая за хорошие деньги работа по помощи в заполнении оного документа. Бесчисленное множество клерков корпело над составлением справок. Другие, не менее рьяные клерки проверяли эти справки, и с неописуемой радостью, выписывали на каждый ошибочно занесённый не в ту строку, или умышленно утаенный злотый, штраф на сто злотых. Сначала, казна Гороха пухла как на дрожжах. Но, с течением времени, доходы стали падать. Коробейники начали свои доходы скрывать. Ведь известно, чем сложнее и запутаннее законы, тем проще их нарушать! Закон сообщающихся сосудов города Мухосранска.

В царстве Гороха своей промышленности никогда не было. Большинство жителей жило своим натуральным хозяйством. Вся торговля происходила на городском рынке. Кто-то из советников царя, нанятый за огромные деньги в тридевятом царстве, посоветовал царю открыть товарно-сырьевую биржу. На горизонте замаячила великая Мухосранская депрессия.

Ладно, достаточно хмурых и унылых воспоминаний, надо было приниматься за дело…

-Колобок! - вспомнил меценат и судорожно стал шарить по карманам.

-Где мои ключи! - заорал он на весь театр.

Из большого ящика со старыми сценическими костюмами донеслось глухое рычание.

Карабас откинул крышку. В нос ударил запах амброзии, и в хозяина упёрся взгляд красных прищуренных глаз грязной всклоченной собаки.

-Артемон, грязная скотина, бери след, найди ключи от моего «Порш».

В ответ донеслось тупое повизгивание.

-А-а-а, сволочь, опять стащил мои цигарки!

-Х-х-хорошие цигарки! - на нижней губе Артемона, повисла замусоленная папироса. Карабас опустил крышку, прижав собаке хвост. Дикий мелодичный вой потряс здание. Засовывая жировые складки внутрь брюк, Карабас бросился на улицу.

 

Пешеходы бывают двух видов:

быстрые пешеходы, и мертвые пешеходы...

(сводка ГИБДД)

 

Резкий свет полуденного солнца ослепил его, и он не сразу увидел свое средство передвижения.

«Машина» представляла собой последнюю модель лучшего детища автопрома не залежного забугорья:

Ярко-красная окраска переливалась всеми оттенками радуги, широкопрофильным шинам была по зубам любая просёлочная дорога. В сочетании с мощным двигателем от модернизированной газонокосилки (не от слова газ, а от слова газон), можно было не бояться многочасовой погони. Когда-то, Карабас потратил уйму денег, чтобы довести машину до уровня мировых стандартов. Но время, как говорится, лечит…

Карабас с разбегу запрыгнул в машину, жалобно скрипнув, просели амортизаторы. Ключи торчали в замке зажигания. Воняло дешёвыми духами, повсюду, на когда-то мягкой велюровой обивке алели тёмно-красные пятна. Карабас провёл пальцем и лизнул.

-Альминская долина! - подумал он, и это отозвалось тупой болью в ещё хмельной голове.

-Опять Дуремар возил костлявых моделей в свою загородную резиденцию, показывать садок с пиявками!

С этими мыслями, он повернул ключ в замке зажигания, и, нажав на педаль акселератора, дёрнулся с места. Прошуршав шинами по гравию двора, Карабас с пробуксовкой, выехал на главную дорогу города Мухосранска.

За окном «Горбатого», проносились невесёлые пейзажи территории местной гуталиновой фабрики. В машине стало жарко. Всё тело Карабаса покрылось липким потом. Он попытался включить кондиционер, но вместо струи холодного воздуха, в него плюнуло вонючей жидкостью.

-Мосол-50Г! - подумал он, облизав губы, и сплюнул на пол.

Пошарив рукой по панели приборов, он нажал кнопку стеклоподъёмника. Моторчик натужно зажужжал, но стёкла остались на месте. Что-то затрещало, и из-под капота вылетела пружина. Описав кривую дугу, железка успокоилась в голове незадачливого прохожего, который, вскрикнув, завалился на землю, забрызгивая кровью тротуар.

-Бедолага, надо будет поставить ему свечку за упокой! - подумал Карабас, и жалостливо вдавил педаль газа в пол.

На одном из перекрёстков, через пешеходный переход, двигалась старушка в старомодной шляпке, и с зонтиком в руках. Перед ней семенила крыса, размером с маленькую комнатную собачку.

-Лариска, не суетись, переходить дорогу надо строго перпендикулярно! - шипела старушка, злобно косясь по сторонам.

Карабаса одолевала жара, липкий пот застилал глаза, он не увидел красного сигнала светофора. Единственное, что он успел заметить в последний момент, это было беззубое, испуганное лицо Шапокляк, старой городской мошенницы, почетного члена городского клуба - «Феи добра».

–Трах-х-х!

Злобное лицо феи с треском размазалось на лобовом стекле иномарки. Брызнули кровавые слюни. Глаза Шапокляк разъехались по лобовому стеклу. Старушенция, заскрежетав вставными зубами, отлетела от машины, а вернее разлетелась по сторонам. В одну сторону полетела голова с напомаженными буклями, в другую остатки старческого тела. На старом триплексе остались параллельные зазубрины от зубных протезов.

-Да, не играть ей больше в шарики с лохами в подземных переходах! - подумал Карабас, размазывая кровавую жижу дворниками по стеклу. Где-то завыла сирена и дорогу Карабасу преградила машина Мухосранской жандармерии. Карабас резко вдавил тормоз в пол. Завоняло жжёной резиной. Его нога, вместе с педалью провалилась сквозь прогнившее днище, что-то треснуло, и машина уткнулась бампером в дорожный знак, который упав, разбил стекло «Собарожца». Хлопнула дверца, и к Карабасу направился жандарм. Карабас открыл дверцу.

-Подпоручик Ржевский, трое детей! - представился дорожный страж.

-Старушек давим, значится! - проговорил он, и протянул руку внутрь машины.

 

Деньги, деньжата, денежки,

лучше пряников, милее девушки!

(Из доклада министра финансов

Мухосранска на съезде барыг)

 

За большим деревянным столом, сплошь заваленным бумажными купюрами, сидел Колобок. Круглое, румяное, цвета зажаренной булочки, лицо, сияло. Послюнявив пальцы, он раскладывал пасьянс ровными пачками ассигнаций и, гнусавя, напевал:

-Я от бабушки ушёл, я от дедушки ушёл,

Я от бабушки ушёл, я от дедушки ушёл.

Поскольку, продолжения песни он не знал, продав своего отца пекаря сборщикам податей, ещё до того, как тот успел рассказать малышу конец этой истории, повторял он этот куплет беспрерывно.

Хлопнула входная дверь. Колобок имел короткие руки, но, когда на пороге конторы показалось измученное поборами лицо Карабаса, на столе перед великим ростовщиком уже ничего не было, и только болтающийся брелок на ключе от сейфа, подсказал Карабасу, где круглый спрятал наличность.

-Здравствуй, дорогой друг! - улыбаясь, произнёс Карабас.

Друзей у Колобка не было никогда. Всех своих знакомых он успевал обобрать до нитки, прежде, чем короткое знакомство с ним перерастало во что-то большее. Даже, свою подружку – Баранку, во второй день знакомства он обокрал, когда она пригласила его к себе домой. Колобок не смог устоять перед часами с кукушкой, которые так не к месту висели на стене в прихожей. После этого случая баранка застрелилась, а в память о ней, местный хлебозавод наладил выпуск новой разновидности хлебобулочных изделий. Баранка - так назвали новую продукцию, а в память о выстреле, в центре лепёшки стали делать большую обгорелую дырку.

-Как твои дела, как поживает твоя Колобчиха? - не унимался гость.

-От Колобчихи я ушёл, нашел себе модель помоложе и поглупее! - проговорил Колобок.

Взгляд Карабаса был прикован к сейфу, казалось, он пытался прожечь бронированную сталь глазами. Колобку вдруг стало очень неуютно.

-Дорогой друг…, - начал Карабас, не отрывая взгляда от сейфа.

-Сейчас будет просить денег! - подумал Колобок, внутренне собравшись произнести слова отказа.

Карабас пожевал губами. Видно было, что в воспалённом мозгу Карабаса родился какой-то гнусный план.

-Я зашёл чего тебе сказать…, - Карабас потоптался на месте, потряс пальцем перед носом Колобка, и, не сказав больше ни слова, вышел. У Колобка от удивления выпала папироса из жёлтых прокуренных пальцев, прямо на новые брюки, купленные по случаю, у заезжего коммивояжера……

Уже затихли вдали шаги Карабаса, а Колобок всё сидел с вытаращенными глазами, не замечая едкого дыма от горящей материи своих эксклюзивных порток.

 

Чтобы продать что-нибудь ненужное,

Надо купить что-нибудь ненужное!

(заповедь кулака)

 

-Сыночек! Возьми эту куртку, сходи на рынок, продай и купи своему папочке баночку пива, а лучше две! - Папа Карло порылся в комоде и, вытащив оттуда, помнившую лучшие времена, вещь, протянул её деревянному человечку.

-Всё сделаю в лучшем виде, папа! - Буратино развернулся и, громко хлопнув дверью, захромал перебинтованной ногой в сторону города.

-Помощничек растёт, - пустил слезу Карло.

«Буратино»! – надо же придумать такое имя.

Собутыльники долго ломали хмельные головы, как назвать своё деревянное детище. Ведь как назовешь свой корабль, так он и поплывет. Сизый нос предлагал всё больше иностранные имена. В далёком прошлом, он подрабатывал шарманщиком. Ещё до того, как за лазание по чужим карманам ему переломали все пальцы. Пел басом красивые иностранные песни. И всё, что он запомнил из них, было два имени: Педро и Гомес.

Карло сразу отмёл эти странные имена.

-Цезарь! Кричал он.

-Евлампий! - перебивал Карло Сизый нос.

-Дармидонт!

-Никострат!

Наконец, сошлись на экзотическом имени – Буратино.

Почему – Буратино, что оно означает, никто не знал, но решили оставить. Ничего более придумать не удалось. На этом и порешили, тем более, что кукле было глубоко наплевать на своё погоняло, а глотки у плотников пересохли ещё в начале принципиального спора……

 

Хрюша перед передачей набрался...

Идет прямой эфир, дядя Володя:

- А сейчас дорогие дети с вами попрощается

хрюша словами из сказки Снежная королева.

На экран выползает Хрюша:

- Дети! Крибле, крабле... Хрюбля...

Всебля... Спать бля...

 

Подымая клубы пыли, Буратино шёл просёлочной дорогой. Вот уже два месяца он искал место, где находился этот мифический рынок. Уже давно стоптаны башмаки, которые Карло сшил из остатков шкуры дикого дворового пса. То, что не доела моль и запечный сверчок, стёр о каменистую дорогу Буратино. Если бы деревянная кукла имела терпение, она бы его давно потеряла, и вернулась бы к папе Карло. Но, поскольку, все внутренности у Буратино были из чистой осины, кукла продолжала свой бравый поход, невзирая на возникающие по пути следования различные трудности.

Туман, висевший плотной пеленой над дорогой, начал рассеиваться, и странник увидел вывеску на обочине дороги:

г. Мухосранск - 1 км

Буратино прибавил шагу. Стали попадаться дома. Дорога стала шире. Мимо, забрызгав Буратино грязью, пролетела барская кибитка с цыганами. Пройдя метров двести, он увидел сидящих на обочине двух оборванных нищих.

-Господа, не подскажете, где здесь находится рынок? - спросил у них Буратино.

При слове «Рынок» у одного из господ, неподдельным интересом загорелись глаза, огонь которых было видно даже через треснутые стёкла чёрных очков, которые висели на большом, сломанном носу.

-Алиса, у него, наверное, есть деньги? - прохрипел он своей напарнице.

-Да, откуда они у него? - посмотри Базилио на него… – бродяга, одним словом!

-Смотри, старая, что у него под мышкой! - Базилио протянул грязный палец в сторону Буратино.

-Потянет на три злотых! - отозвалась Алиса.

-Мы тебя проводим, мы знаем, где находится рынок. Это очень далеко, но мы тебе поможем, по-братски, - проговорил Базилио, обнимая Буратино, как своего лучшего друга, и обходя вывеску, с надписью на басурманском языке - «Market», парочка новоявленных приятелей, двинулась в противоположную от рынка сторону.

-Подождите! Я тоже, с вами! - Алиса заковыляла к ним, быстро переставляя костыли.

-Какая красивая у тебя куртка! - проговорил Базилио, поглаживая кожу заскорузлыми пальцами.

-Не трогай, её дал мне отец!

-Куда ты несёшь отцовский подарок, - по-отечески потрепал Базилио куклу по голове.

-Хочу продать её, и купить папочке самого лучшего пойла! - ответил примерный сын.

-Послушай, дорогой, я знаю одно место, оно намного лучше рынка! - прищурился кот.

-Что это, за место такое? - заинтересовался Буратино.

-Оно называется «Страна дураков»! Там есть одно волшебное поле!

-Я, картошку сеять не собираюсь! - проговорил Буратино.

-Картошку сеять не надо, там выращивают различные вещи!

-Зачем?

-Вот, взять, к примеру, твою куртку и зарыть её в землю, полить водой и сказать заветные слова. Через 1-2 часа на месте, где была зарыта вещь, вырастает дерево, - от возбуждения Базилио весь раскраснелся, очки съехали набок, и перестал косить правый глаз.

-На этом месте вырастает много деревьев. На каждом, будет висеть двадцать, нет тридцать курток!

-А какие это слова? – геометрическая прогрессия заинтересовала Буратино.

-Ха, какой хитрый! Мы тебе скажем, а ты смоешься! - Алиса догнала парочку.

-Что же, вам тогда, от меня надо?

-Мы поделим все куртки пополам, - сказал Базилио, доставая, старый армейский калькулятор, с монитором из пуленепробиваемого стекла - «Щит–65».

-Ладно, договорились, - Буратино пожал мозолистую лапу кота, и вся троица двинулась по улице Ленина – центральной улице славного города Мухосранска.

Шли днём и ночью. Базилио вёл всех к намеченной цели, как полярный исследователь, искавший пуп земли. Позади каравана, плелась Алиса, проклиная кота и своего нового деревянного друга. После череды помоек и грязных притонов, где останавливались путники, невдалеке показалась городская свалка. Распугивая ворон и местных бомжей, которых здесь было великое множество, ходоки подошли к самому вонючему месту на помойке.

-Рыть яму будем здесь, - сказал Базилио, доставая из-за пояса складную сапёрную лопатку…

Рыли яму два дня. Питались Алиса с Базилио остатками продуктов, которые высыпали с телег, прямо здесь же. Кот сменял лису и наоборот. Наконец, яма была готова. Базилио протянул лапу к Буратино:

-Давай, - выхватив куртку, кот сунул её прямо в лунку.

Алиса подобрала с земли бутылку детского прохладительного напитка с остатками какой-то газированной жидкости зелёного цвета, и начала поливать ею саженец, в то время, как Базилио заваливал куртку землёй.

-За шиворот не лей! – раздражённо прокричал кот.

Алиса достала из-за пазухи истлевший фолиант – «Будни огородника» и начала читать вслух сельскохозяйственное заклинание:

-Трах тибидох, крибли, грабли, бумс! – лиса три раза плюнула на кучку земли, покружилась для приличия вокруг себя, и скорчила страшную рожу члена садоводческого товарищества «Сто лет без урожая».

Наконец, всё было сделано, и усталые путники улеглись, среди отбросов, прямо на землю.

-Алиса, сейчас этот дурак уснёт, и мы заберём куртку, - Базилио перевернулся на бок.

-Слушай, чего-то бок жжёт, посмотри?

Алиса отогнула ворот грязной рубахи, на спине кота краснел ожог.

-Как эту дрянь пьют? - подумала про себя Алиса, но коту ничего не сказала.

-Когда этот придурок ляжет спать? - всполошился Базилио.

-Ничего, подождём! - Алиса поднялась с земли, и поудобней устроилась на старом диване, торчащем из-под кучи просроченных консервов производства далёкой страны мандаринов.

Буратино сидел и смотрел на звёзды. Он мечтал о том, что сделает, когда куртки окажутся в его руках. Как заживут они с папой Карло, и его верным другом – старым шарманщиком.

Прошла неделя…

Буратино всё сидел на том же месте, и беспрерывно пялился в небо.

-Я заработал радикулит, лёжа на земле, лучше бы прикидывался слепым на паперти! - проворчал Базилио, расчёсывая места с укусами тифозных вшей.

-Нет, чего он туда пялится, что он там увидел, астроном хренов? - возмущалась Алиса, пережёвывая кусок заплесневелой засохшей колбасы.

-Растёт!!! - звонкий голос Буратино разнёсся над свалкой.

-Был бы он не деревянный, я подумал бы, что он спятил! - сказал Базилио, ворочаясь с боку на бок, на горе мятых банок из-под кофе «Ленинград».

Раздался треск. Прямо на глазах, из земли что-то росло.

Изумлённый Базилио вскочил на ноги, и кинулся к месту, где росло дерево, на ветвях которого болтались кожаные куртки. В свете луны было видно, как переливаются латунные пуговицы и многочисленные заклёпки. Дерево сверкало. Из темноты приковыляла Алиса.

-Чудо! - Базилио кинулся отрывать куртку с нижней ветки.

-Не трожь, моё! - Буратино вцепился в полу грязно-серого пальто Базилио.

Трах-х-х! - Алиса опустила костыль на голову своего деревянного друга.

Буратино обернулся и накинулся на лису. Протянув свои деревянные руки, он вцепился заточенными пальцами в горло Алисы.

-Базилио, хр-хр-… - прохрипела Алиса, со всё больше синеющим лицом.

Базилио, не замечая ссоры, продолжал собирать урожай.

-Хр-хр… - Алиса упала к ногам Буратино, выплёвывая выбитые зубы. Тело лисы начала бить трясогузка.

У лап Базилио росла куча из кожаных изделий. Он всё рвал и рвал плоды, пока не почувствовал, жар между лопатками. Потянуло дымом. Старый твид задымил, и вспыхнул синим пламенем. В воздухе повис удушливый запах горящей кошатины. Базилио обернулся. Взгляд Буратино, подобно лазеру, был направлен ему между лопаток. Буратино двинулся на кота.

-Терминатор! - подумал Базилио, глядя, как деревянная кукла оказывается всё ближе и ближе. Базилио пошарил когтистой лапой по земле. Нащупав что-то твёрдое, он поднял над головой обрезок ржавой трубы.

-Сейчас я покажу тебе, как умирают старые прожжённые коммунисты! - проговорил Базилио, и опустил трубу на голову Буратино. Во все стороны полетели щепки. Со стороны казалось, что отец наказывает провинившегося сына. Базилио молотил всё сильнее и сильнее, пока кукла, не завалилась на кучу мусора.

Базилио стёр пот, застилавший глаза, отдышался и нагнулся к лежащему Буратино.

-Сдох, полено бешеное! - Базилио в остервенении пнул деревяшку лапой.

Вдруг, кот увидел, как фанерные веки приоткрылись, и в стеклянных глазах Буратино загорелись красные огоньки. Деревянная рука разогнулась, и схватила Базилио за горло. Перед глазами кота поплыли красные круги, он остервенело задёргался, колотя Буратино по деревянному телу. Во все стороны летели брызги смолы. Наконец, деревянная хватка ослабла, и оторванная рука повисла на шее Базилио. Кот, упав на четвереньки, начал отползать в глубь свалки. Буратино приподнялся, и встал на ноги. Оглядев кучу, собранную Базилио, он криво ухмыльнулся. Где-то тихо стонала Алиса. Из разбитого горла вырывались хрипящие звуки. Буратино пошевелил правой рукой. Тишина… Он оглядел место, где только что торчала его конечность. В зияющей дыре болтался кусок пеньковой верёвки. Пошарив левой рукой по земле, он не нашёл утери. В нескольких метрах от места побоища, стояла развороченная искателями цветного металла, машина.

Приподняв ржавый капот, он заглянул внутрь. Кроме разбитого двигателя внутреннего сгорания, внутри ничего не было. Обойдя машину, Буратино открыл дверцу кабины. Приподняв сгнившее сидение, он выкинул его куда-то в темноту. Внезапный вскрик, и стоны Алисы прекратились.

На полу кабины, валялся брошенный кем-то газовый ключ.

-То, что надо! - Буратино плюнул смолой на правое плечо, и пристроил железяку на место оторванной руки, для крепости намотав сверху остатки жгута из медицинской аптечки, валявшейся здесь же.

 

Чебурашка с Колобком надевают

боксерские перчатки

и выходят на ринг.

- По ушам не бить, - предупреждает Чебурашка.

- По голове тоже, - отвечает Колобок.

(бой за звание чемпиона мира

по версии г. Мухосранска)

 

В доме Колобка было тихо. Размерено тикали настенные часы. За окном спальни завывал ветер. Несмотря на это, Колобку не спалось.

Что-то было не так в этом посещении Карабаса. Что было не так, Колобку было непонятно. Вдруг какой-то звук отвлёк его от размышлений. Он прислушался. Тишина… Он перекатился на другой бок. Звук повторился снова.

-Определённо в доме кто-то есть! - Колобок скатился с кровати, и оказался около замочной скважины. Он приоткрыл дверь.

-Кто здесь? - спросил заикающимся голосом Колобок.

Вопрос повис в пустоте, отражаясь бесчисленным эхом от гипсокартонных стен коридора. Взяв у потухшего камина гнутую кочергу, Колобок вышел в коридор. Узкая полоска света пробивалась из щели между полом и дверью кабинета, где стоял сейф.

-Деньги! - ужасная догадка разозлила Колобка, и он крадучись пошёл по коридору…

А в это время, Карабас пытался взломать железную дверцу несгораемого шкафа. Он яростно крутил монтировку, вставленную в замочную скважину, но замок почему-то не хотел открываться. Согнув ломик, Карабас со злостью отшвырнул его прочь. Оторвав ножку от дубового стола, который стоял рядом, он вставил её в щель и навалился на рычаг всем своим грузным телом. Вдруг, сзади, он явственно услышал какой-то шум и обернулся. Единственное, что он увидел, была кочерга, которая опустилась сверху вниз, на его голову. Колобок вложил в удар всю свою накопившуюся злость. Спас Карабаса от неминуемой черепно-мозговой травмы – старый щегольской цилиндр, который он всегда носил на голове. Его смяло, и Карабас упал на пол. Колобок очутился сверху в позе наездника.

Карабас ударил Колобка в лицо, хотя где начиналось лицо Колобка, и где оно кончалось, не знал никто. Колобок покатился по комнате. Карабас вскочил на ноги и побежал за ним. Когда-то он был неплохим игроком в настольный футбол. Подбежав к хозяину дома, Карабас провёл короткий дриблинг и мощным ударом послал живой мяч в картину Репина «Грачи прилетели» (А, может, Репин и не писал такой картины), висевшую в кабинете на стене. Несмотря на это, Колобок с глухим звуком ударился об раритет. Грачи громко закаркали, вся стая поднялась в нарисованный воздух, и громко хлопая крыльями, полетела в акварельную даль. Картину можно было теперь называть - «Грачи улетели». А, может это были и не грачи вовсе.

Карабас хотел принять отскочивший мяч, но вместо этого, Колобок размазался по опустевшей картине. По всей комнате разлетелись куски жареного хлеба. Карабас отдышался и направился к сейфу. Взвалив его на спину, он двинулся прочь из этого страшного, провонявшего потом и заплесневелым хлебом, места.

 

-Заряжай! Целься! Пли-из...

(Из пособия канонира)

 

Тихо ругаясь нецензурной бранью, Карабас пытался вскрыть сейф домкратом от своего «Собарожца». Старая сталь трещала, гнулась, сыпалась облупившаяся краска, но старый замок держался.

Сейф, Колобок заказал в местной мастерской, которой заведовал железный Дровосек, приехавший в Мухосранск из далёкой страны Оз. Сам он называл себя беженцем, но судя по количеству добра, которое он приволок с собой, беженцем его назвать было никак нельзя. Скорее он был беглым. Дровосек был очень дотошной железякой, и сделал сейф из старой чугунной кровати-полуторки, которую он спёр со свалки медицинского общежития. Кровать повидала всякое, закалилась и поэтому, сейф получился на редкость выносливым.

Прошло уже несколько часов, а Карабас так и не смог ничего сделать.

-Пьеро! - крик хозяина разбудил куклу от тяжёлого летаргического сна. Пьеро только что склеил целый флакон клея «Момент», и лежал на топчане с полиэтиленовым пакетом на голове. С трудом разлепив опухшие веки, он открыл красные воспалённые глаза, и пошевелил губами. На лице появилось некое подобие улыбки.

-Я, иду по Уругваю,

Ночь, хоть выколи глаза.

Вдруг, волчище выбегает,

Хвать меня за тормоза…

Продекламировал поэт-трагик, замутнённым взором оценивая дефекты гипсовой лепнины на потолке.

-Пьеро! - крик хозяина раздирал всё внутри.

Приподняв шестнадцатикилограммовую голову с топчана, кукла опустила грязные ноги на загаженный пол артистической уборной. Тяжело поднявшись, Пьеро шлёпая босыми ногами, двинулся на крик. Прошёл час…

Пьеро взялся непослушной рукой за ручку двери кабинета Карабаса, и повернул её. Дверь со скрипом отворилась.

-Грязный кусок театральной пластмассы! - Карабас дико вращал глазами.

-Да, хозяин! - Пьеро прислонился к косяку.

-Принеси мне театральный пистолет, и давай пошевеливайся!

Пьеро двинулся на поиски. Казалось, прошла вечность.

Когда Карабас собирался уже идти на поиски Пьеро, который ушёл на поиски оружия, дверь отворилась, и кукла протянула хозяину пистолет.

-Опять набрался, непризнанный гений!

Карабас разломил оружие пополам и вставил пороховой заряд. Взведя курок, Карабас прицелился. Сейф никак не хотел попадать в перекрестье прицела. Руки после многочасовой возни с железом предательски дрожали.

-Ну-ка, ты попробуй, а то я утомился, - хозяин протянул пушку Пьеро.

Тот взял пистолет двумя руками, и навёл его на Карабаса.

-Придурок, целься в сейф! - Карабас указал рукой на железный ящик.

Пьеро навёл дуло на сейф. В глазах всё двоилось.

-Как я смогу одним зарядом застрелить сразу два железных ящика! - подумал Пьеро и надавил курок.

Оружие молчало…

-Курок не надо дрочить, его надо давить! - в сердцах бросил Карабас.

Пьеро надавил двумя руками. От страшного напряжения, в глазах Пьеро поплыли красные круги.

Внутри пистолета что-то треснуло, и раздался оглушительный взрыв. Пуля, пролетев мимо двух сейфов, попала в чугунную сковородку, которая с грохотом упала на изделие Дровосека. Крышка со звоном слетела с петель. От выстрела, дуло пистолета разлетелось в разные стороны. Кусок воронёной стали воткнулся в грудь Пьеро. Снайпер, пуская кровавые слюни, стал хрипеть. Кровь обагрила бледное лицо комедианта, стекая на старый сценический костюм трагика. Достойно завершилась многолетняя служба великого артиста Фемине. Пьеро постоял ещё секунду для приличия, затем со словами: -Быть или не быть! Вот в чём вопр…! – картинно рухнул на замызганный пол, красиво отбросив ботинки с длинными загнутыми носками в стороны. Свою последнюю трагическую роль, Пьеро исполнил великолепно. Кусок раскалённого пыжа воткнулся в грязную всклоченную бороду Карабаса. Борода начала коптить, воняя вчерашним завтраком. Если бы борода была чистая, Карабас сгорел бы заживо. Недельная грязь не горела, она тлела. Карабас кинулся тушить бороду, кончик которой попал внутрь сейфа. Внутри ярко вспыхнуло.

-Деньги-и-и! – яростный, полный сожаления, крик Карабаса сорвал с петель дверь комнаты, которая улетела по тёмному, задымленному коридору. Денежная масса разгорелась в доли секунды, заволакивая едким дымом все помещения театра. Карабас схватил со стола початую бутылку виски «Златый пятух» и начал заливать содержимым пламя. Вдалеке зазвонили пожарные колокола…

 

Чебурашка и Гена сидят в КПЗ.

- Гена, здесь же бьют. - говорит Чебурашка.

Дверь открывается, и в камеру вталкивают верблюда.

- Гена, посмотри, что с лошадью сделали...

(38 отделение Мухосранского зоопарка)

 

Яркое полуденное солнце заливало базарную площадь города. Казалось, всё население Мухосранска собралось, в этом загаженном торговцами, месте. Крики товарок смешивались с рокотом толпы, протекающей мимо развалов с товаром. Грубо сколоченные прилавки образовывали узкий проход, через который текла людская масса, перемешивая грязь под ногами.

Среди множества криков пробивался знакомый нам деревянный голос:

-Куртки, кожаные куртки! Из весенней коллекции великого кутюрье – Карло Пердуччи! - звонкий голос Буратино собрал вокруг своего прилавка разношёрстную публику. Торговля шла бойко.

-Толстый железный замок, качественные швы, толстая кожа и вместительные карманы.

-Сколько?

-Всего три злотых, почти задаром!

Люди примеряли, пробовали на зуб пуговицы, нюхали кожу…

Заприметив такое неконтролируемое безобразие, грубо расталкивая толпящихся людей, к продавцу пробирался глава службы безопасности рынка, а по совместительству предводитель местного рэкета – Крокодил Гена. За ним, семенил короткими ножками, известный всему городу своей неоправданной жестокостью, маленький Чебуратор. Протиснувшись к прилавку, Крокодил положил когтистую лапу на плечо продавца.

-Ну что, браток, торговля идёт? - процедил он, сплёвывая через огромные зубы на землю.

-Вам чего? Не хотите покупать, дайте место другому! - разгорячился Буратино.

-Гляди-ка, Гена, деревянный, а разговаривает! - Чебуратор злобно пошевелил своими огромными ушами, выплюнув окурок на одну из курток. Бычок зашипел, и тонкая козлячья кожа обуглилась прямо на глазах изумлённого Терминатора.

-Ну что, делиться прибылью будешь с братками, или как? Дурилка картонная!

В установившейся тишине раздался жуткий скрип. За соседним прилавком восседала огромная черепаха. Никто не помнил, когда она здесь появилась впервые. Поговаривали, что сидела она здесь, когда и города ещё в помине не было, да и сам рынок строили вокруг её прилавка с семечками. Черепаха приподняла свои огромные роговые очки и проговорила сквозь прогнившие от старости зубы:

-Драться надо, так дерись!

Вместе с этими словами, изо рта Тортиллы, а это была она, полетели во все стороны огрызки семечек. Гена повернул свою зубастую пасть в сторону черепахи.

-Заткнись, мыльница!

Тартилла испугано спрятала свою голову внутрь панциря. Крокодил кинул туда недокуренную сигарету. Завоняло старой, прожженной черепахой.

Буратино в спешке сгребал оставшийся товар в «мечту оккупанта» - большую клеёнчатую сумку.

-Стоять! - Чебуратор выхватил из кармана остро заточенную вилку, заранее конфискованную в местной тошниловке. Острие блеснуло на солнце.

-Убивают!!! - завопила какая-то бабка, и толпа кинулась врассыпную. Поскольку, место было узкое, началась давка. Вопящая старушенция упала, и сотни ног начали втаптывать её в грязь. Кто-то в спешке наступил бедолаге на голову тонкой шпилькой, кто-то следующий – начищенным ваксой до блеска, тяжёлым кирзовым сапогом. Череп треснул, и мозговая жидкость старушки смешалась с пылью. Наружу остались торчать только скрюченные морщинистые руки, крепко сжимающие авоську с гнилыми помидорами. Пробегающий мимо попрошайка из местного дома-интерната попытался вырвать добычу из мёртвых рук. Инстинктивно, скрюченные пальцы вцепились в немытое лицо воришки. Покатились по земле выцарапанные мёртвой старушкой, глаза маленького бандита. Воришка завизжал, и упал на четвереньки, шаря руками по земле. Обезумевшая толпа смешала пострадавшего с землёй, раскидав останки мародера своими подкованными каблуками по образовавшейся дороге смерти. Переворачивались прилавки, билась глиняная посуда, упал с костыля нищий, просивший денег на хлеб. Из котомки посыпались на землю скудные подаяния щедрых жителей Мухосранска и последней модели сотовый телефон за триста злотых. Поднялась паника. Чебуратор, отточенным движением ткнул Буратино в бок. Вилка зазвенела и сломалась. Буратино ухватился руками за уши Чебуратора, и рванул на себя. Посыпались опилки. Дико вращая глазами, Чебуратор упал под прилавок.

-Гена-а-а!

Крокодил открыл свою бездонную пасть, и направился к Буратино. Схватив лежащего нищего за одну ногу, второй просто не было, Буратино засунул его прямо Гене в пасть.

-Помогите…, - крик заглох в животе крокодила.

Буратино схватил в руки костыль, и ударил по голове Гену, тот упал, подняв тучу пыли. Буратино начал затаптывать его ногами.

Вдруг, со стороны административного здания, раздался свист. К месту побоища приближался огромного роста околоточный жандарм.

-Дядя, Стёпа-а-а, миллионер! - обречённо проговорила из своего панциря Тартилла.

-А вот и жандармерия! Сейчас разберутся кто, что и почем! - проговорил Буратино.

Дядя Стёпа на бегу выхватил из-за пояса огромную дубину-демократизатор.

-Порядок нарушать!

Резиновая палка опустилась на голову деревянного Терминатора. Треснула дубовая шея, свалилась в пыль, подаренная папой, полосатая шапочка. Дядя Стёпа без устали молотил дубиной. Во все стороны полетели щепки.

Наконец, Буратино затих в куче стружки, у ног правозащитника.

-У вас есть право хранить молчание! - Дядя Стёпа защёлкнул наручники на запястьях Буратино.

-Расходитесь, порядок восстановлен! - проговорил жандарм, хотя в радиусе ста метров, вокруг, никого не было. Дядя Стёпа, отпихнув раздавленное тело старушки, поволок куклу в околоток…

Чебуратор сидел в пыли, и прилаживал оторванные уши к голове.

-Как было, так уже не будет! - простонал он.

-А помнишь, Гена, как было хорошо, когда мы были пионерами. Воровали металлолом, били Шапокляк, обижали тех, кто меньше ростом!

-Раньше были времена, а теперь мгновения.

-Раньше подымался хрен, а теперь давление.

-Раньше ели редьку с квасом, и пердели чистым басом,

-А теперь лапшу едят, и не пердят, а лишь шипят!

Продекламировал Гена, отрыгнув жёваным пиджаком.

-Хороший пиджачок!

-Был! - проговорил Гена, и забросил тряпье далеко в кусты.

 

- Вы из каменного века?!

А я из деревянного!!

(На уроке истории)

 

Буратино сидел в прокуренной подсобке, привязанный к стулу пеньковой верёвкой. Напротив, расположился управляющий рынком -Страшила.

-Ну что, господин Буратино начнём!

-Мне с вами, говорить не о чем, товарищ начальник!

-Табуретка деревянная тебе товарищ! Почему нарушаем правила торговли?

-Какие правила торговли? - изумился Буратино.

-Дурачком прикидываетесь, понимаю! - Страшила потёр руки.

-Почему торговали без кассы, где разрешение на торговлю, лицензии, медицинская справка, сертификаты, где, наконец, товарчик взяли?

-Где, где, папочка одарил! - Буратино в мыслях побывал дома.

-Вы у нас личность известная! У меня на вас даже ориентировка имеется!

-Какая такая оринтировка?

-Заявление от очень уважаемого, между прочим, гражданина Базилио, о том, что его ограбили и избили.

-Ну а я здесь причём?

-По приметам это вы, уважаемый!

- Я территорию нигде не метил! - осклабился Буратино.

-Так если бы его одного! Так ещё даму бальзаковского возраста! Так сказать, лишили части драгоценного здоровья…

Страшила не договорил, лопнули верёвки, опутывавшие пленника, и Буратино яростно вцепился в глотку управляющему. Своими скрюченными пальцами он начал рвать куски материи, из которых был сшит Страшила. Посыпалась соломенная труха. Во все стороны полетели обрывки ниток. Страшила хотел крикнуть, но вместо этого из горла полезли куски перепрелой соломы. Из последних сил, Страшила схватил со стола бухгалтерскую печать с надписью - «Погашено», и начал гасить ею все части тела своего душителя. Но всё было тщетно. Ярости Терминатора не было конца. Наконец, изорвав огородное пугало на мелкие тряпочки, Буратино остановился. Поискав какое-нибудь оружие, Буратино наткнулся на сейф в углу. Ключи лежали на столе. Вставив ключи, он открыл дверцу. На полках во всю ширину сейфа, лежали стопки монет.

-Проклятые коррупционеры-взяточники! – выругался он в пустоту.

Сняв с окна штору, Буратино связал её, и начал складывать в узел содержимое сейфа. На нижней полке он увидел рукоятку обреза, которая нагло торчала из кипы бумажных документов. Схватив одной рукой мешок с сольдами, а другой оружие, он двинулся к выходу. В коридоре конторы сидел Дядя Стёпа. При виде Буратино, он вопросительно приподнял свой зад со старой скамейки. Буратино вскинул оружие, и надавил на курок. Но вместо выстрела, раздался сухой щелчок. Патронов в дробовике не было. Кривая ухмылка скривила лицо Дяди Стёпы. Он двинулся на Буратино, поудобней перекинув в руках «демократизатор». Буратино не растерялся. Схватив обрез за дуло, он швырнул его в радостное лицо охранника. Приклад, описав гиперболу, да простят меня за бранное слово, читатели, попал точно между глаз Дяди Стёпы. Череп лопнул, а фуражка съехала набок, блестя кокардой, торчащей теперь из головы. Потекли мозги, падая тяжёлыми каплями на начищенные ваксой сапоги. Каланча, как назвал его один известный поэт, ещё немного постоял, криво улыбаясь в пустоту, а, потом, не сгибаясь, упал, забрызгав цементный пол мозговой жидкостью. Буратино брезгливо перешагнул тело, и двинулся на выход.

 

Открывай Маша,

Медведь пришёл.

(«Дубровский»)

 

По широкой лесной тропинке, отгоняя назойливых тараканов, весело шагал толстый медвежонок – Пух. Медведь громко ревел песню собственного сочинения:

-Кто ходит в гости по утрам, тот поступает мудро,

то тут сто грамм, то там сто грамм, на то оно и утро…

За медведем мелко семенила маленькая свинья, по прозвищу - «Пятак».

Вдруг, Пух, внезапно остановился, Пятак с разбегу уперся своим рыльцем прямо в мохнатую спину медведя. Пух обернулся и прищурил глаз. Сжав свою когтистую лапу в кулак, он с размаху залепил затрещину прямо в пятак своему закадычному другу.

-За что Вини? – свинья размазала кровавые сопли по своему маленькому рыльцу.

-Идешь, всякую дребедень про меня думаешь! - с этими словами, Пух повернулся, и зашагал прочь веселой иноходью. Пятачок, заткнув кровоточащее рыло куском Иван-чая, засеменил следом. Маленькой свинье, одной в лесу, оставаться было очень опасно.

-Вини! Вини! А куда мы идем?

-Идем навестить моего братца Страшилу, гавненько мы с ним не встречались, гавненько.

На горизонте показалась крыша огромного погреба, густо поросшая травой. Над входом болталась пожухлая от времени, деревянная вывеска:

«Братец Кролик»

При виде норы, в животе у медведя сильно заурчало. Он вспомнил, как последний раз заходил к Кролику. Вини обожрался до такой степени, что не смог потом просунуть своё распухшее тело в дверной проём.

-А не перекусить ли нам перед долгой дорогой, слышь, свинина? - произнёс Медведь.

-Как скажешь, Вини, ты босс. – прошепелявил через щель в зубах Пятак.

Вдвоем они подошли к входу в жилище. Весь проем двери был в зазубринах.

-Странно, атака вампиров-кровососов, наверное - подумал Вини, и постучал лапой в дверь.

Ответа не последовало.

Медведь постучал сильнее, и рыкнул в замочную скважину.

-Кто там? – донеслось из глубины погреба.

-Братец, это я, твой друг Вини, а со мной маленькая свинья!

-Уходите, не видите, что ли, что никого нет дома, - донеслось из погреба.

-А кто же тогда со мной разговаривает? – удивился вслух Медведь.

-Это я, Кролик.

Поскольку мозгов у Вини-Пуха не было, а опилками решить такую сложную головоломку причинно-следственных связей было сложно, Медведь начал напряженно топтаться на месте, бормоча что-то себе под нос.

-Раз никого нет дома, надо сломать дверь, - заговорщицки изрек Пятак.

-Да, у Кролика наверняка есть чем поживиться – ответил Медведь, поднимая с земли большую суковатую палку, и вставляя её в щель, между дверными досками. Не дожидаясь пока её сломают, дверь отворилась, и на пороге возник Кролик.

-Не надо ломать дверь, я уже пришёл, - сказал хозяин, злобно косясь по сторонам.

-Братец Кролик! – обрадовался Вини, обнимая своего друга.

-Проходите, - обречённо проговорил хозяин погреба.

-А мы шли мимо, и решили навестить тебя.

Гости прошли по лестнице вниз. Кролик жил в однокомнатной норе, стандартной планировки времен хрущёвской оттепели. Всё убранство жилища составляло несколько грубо сколоченных скамеек, и большого старого, кем-то изгрызенного комода. Голодный взгляд медведя остановился на нем.

-Братец, у тебя что, мыши завелись? – проговорил Пятак, поднимая с пола остатки засохшей морковки.

-Да нет, это я изголодался, и теперь грызу мебель.

-Делать нам здесь, похоже, нечего, - подумал про себя Вини.

-Знаешь, братец, я тут вспомнил об одном важном деле, - проговорил Медведь, - ты не обижайся, мы зайдем в следующий раз.

Вини развернулся, и быстрым шагом направился к выходу. Пятачок засеменил за ним.

-Заходите, заходите, - обрадованно крикнул им вдогонку озадаченный Кролик.

 

Хвойный лес горит лучше, чем лесистый.

(«Печник и Ленин»)

 

Карабас сидел в своем прокопченном кабинете вместе со своим старым подельником Дуремаром. Они уже допивали третью бутылку шнапса, которую ловец пиявок купил у местной ключницы – Варвары-красы, длинной косы. «Длинной косой» её прозвали за то, что она никогда не расставалась со своей остро заточенной косой. Траву Варвара никогда не косила, а инструмент выменяла у Кащея на два ящика собственноручно выгнанной самогонки.

Дуремар рвал своими прогнившими зубами бока сильно просоленной тараньки, когда дверь содрогнулась от сильного удара. Кусок рыбы повис на губе, и шлепнулся на заплёванный пол. Со стены упал засиженный мухами портрет местного губернатора царя Гороха. Карабас зябко поёжился, ледяной холод проник под старый замусоленный пиджак. Дуремар покосился на Карабаса, тот съёжился ещё больше. Дверь распахнулась, и на пороге показался Буратино с огромным мешком в руках.

-Привет местному бомонду, - проговорил Буратино, и поставил свою ношу на пол. Мешок звякнул металлом. Взгляд Карабаса уткнулся в него.

-Так звенеть могут только деньги, - подумал кукольный хозяин. Он зашевелил пальцами, в уме уже перебирая чужие монеты.

-Здравствуй, дружище, присаживайся, гостем будешь, - засуетился Карабас, смахивая со стула рыбью чешую. Дуремар резво плеснул в грязный, захватанный пальцами, стакан, порцию мутного пойла.

-Распивать мне с вами особо некогда, - проговорил Буратино, - а зашёл я к вам, вообще-то, по делу.

-Что же это за дело? – переводя взгляд с мешка на гостя, проговорил Карабас.

-Хочу купить твой театр.

-Так он же разорился… - не сдержался Дуремар.

Карабас пнул его под столом, старая табуретка, не выдержав с собой такого обращения, сломалась. Дуремар упал на пол, потянув за собой грязную скатерть. На его голову посыпалась рыбья труха.

-Извини, дорогой, говорит сам не знамо, чего, - сказал Карабас, сверкнув в сторону Дуремара глазами. Тот сжался, и картинно застонал.

-Хочу посмотреть товар лицом, - Буратино опрокинул пойло в рот.

-Да у меня лучшие артисты в городе. А, ученая собака! Одних костюмов на тыщу…

-Время – деньги! – сказал Буратино, отрывая мешок от пола.

-Иду собирать труппу, - Карабас кинулся к выходу.

 

Сегодня праздник у ребят,

сегодня представление!

(Газета «Театральный вестник Мухосранска»)

 

Буратино сидел в первом ряду концертного зала, Карабас примостился рядом. Дуремар обосновался неподалёку, опасаясь крутого нрава своего друга. Зал представлял собой небольшое помещение, заставленное рядами стульев, стены были покрашены дешёвой блеклой краской, от чего создавалось впечатление, грязного подвала рабочих общежитий, густо расположенных на окраинах города.

Грязные прокопченные окна почти не пропускали света.

-А где сцена? – удивился Терминатор, вращая головою по сторонам. Карабас указал рукою в дальний угол, где разъезжались в разные стороны, сшитые из цветных лоскутов, занавеси. Перед зрителями предстала сцена. Поскольку денег у Карабаса не было, а электричество отключили за неуплату, сцену освещала одна керосиновая лампа. Откуда-то из-за кулис заиграла, а вернее сказать заскрежетала, музыка. Видавший виды патефон крутил единственную, заигранную виниловую пластинку с записью забытого хита всех времен и народов. Заводную пружину кто-то приватизировал и приводить в движение виниловый диск приходилось псу Артемону. Крутил он её то медленно, то быстро, поэтому музыка звучала отвратительно. На сцену, спотыкаясь в темноте, выскочил человек маленького роста.

-Чиполино – мой конферансье, жутко талантлив, - проговорил Карабас, наклоняясь к уху Буратино.

Жутчайше завоняло луком.

-Приходиться терпеть! – Карабас наморщил нос.

-Дорогие зрители! Сейчас перед вами будет разыграно грандиозное шоу «Артель звезд – 3». Первым номером нашего шоу выступит артистка малых и больших театров, молодое дарование - Мулиан, известная широкой публике под псевдонимом Мальвина.

– Встречайте!

Дуремар зашелся истерическими аплодисментами.

-Моя лучшая стриптизерша, перекупил по случаю у одного продюсера! - Карабас погладил бороду.

На сцене, под грохот барабана появилась артистка. Пройдясь по всей сцене и поведя огромного размера задом, затянутым в дерматиновую юбку, Мальвина начала стаскивать с себя старую водолазку. Вещь была на два размера меньше, поэтому она прилагала неимоверные усилия. Её лицо раскраснелось, крупные капли пота катились по лоснившемуся от жира лицу. Наконец, водолазка треснула и слетела с тела, предоставив взору нелицеприятное зрелище. Густо наложенная косметика размазалась по лицу. Помада смешалась с цинковыми белилами, и уже не было видно ни глаз, ни чего остального. Лопнула, натужно зазвенев, бретелька лифчика, который упал на грязный пол, и взору зрителей предстало расплывшееся тело. Мальвина присела в танце, замок на юбке разошелся, и из нее начали выползать жировые складки тела. Сидевшего в зале Дуремара вырвало прямо на голову впереди сидящего театрала, случайно оказавшегося в театре. Блевотина начала растекаться по спине Дровосека, а это был он, заливаясь ему за железный воротник внутрь. Размазываю по пиджаку остатки пищи, Дуремар пополз к выходу, роняя стулья в темноте. Мальвина уже полностью скинула свой нехитрый костюм, и томно закатив глаза, играла складками своего тела. Раздался жуткий скрежет, Дровосек попытался встать со стула. Ржавчина уже сделала своё подлое дело, руки скрипели, но гнуться не хотели. С треском лопнула стальная шапочка. Левая рука выпала из паза и покатилась по полу в сторону сцены. Вдруг танцовщица поскользнулась, ноги подлетели высоко вверх и Мальвина, со страшным грохотом, упала на пол. Деревянные доски не выдержали такого удара, раздался треск, и великая звезда провалилась вниз. Вслед за ней, повизгивая, упал Артемон с виниловым диском и патефоном. Сцена начала разрушаться, посыпалась штукатурка, а следом рухнули стены великого театра, потолок из сгнившего водостойкого гипсокартона, упавший сверху, накрыл всех, кто был в зале, скромного убежища Мельпомены.

Из-за поднявшейся пыли, Буратино никак не мог нащупать свой мешок с деньгами. Рядом копошился Карабас, шаря в обломках руками. И только Дровосек так и сидел, застыв в полусидящей позе, и его ржавый голос разносился в темноте:

-Лужу, паяю, примусы починяю……

Заполыхало пламя, это горели ряды стульев. В один миг Карабас лишился всего своего театра.

-Нашёл, - звонкий голос Буратино разнёсся над пожарищем. Карабас приподнялся над обломками, и устремился к Буратино. Терминатор, наученный горьким опытом, был готов к любому проявлению дружеских чувств. Разведя газовый ключ, Буратино приготовился встретить своего нового товарища. Карабас подбежал к Терминатору и подпрыгнул над землёй. Пролетев метра два, он упал на Буратино сверху, придавив его своим огромным пузом. Земля содрогнулась от удара, поднявшийся пепел затмил солнце. Из-под кетчиста появилась железная рука Буратино, и ржавыми губками схватила Карабаса за горло. Второй рукой Терминатор начал крутить сжимающее кольцо. Металлические губки начали свой неотвратимый удушающий путь. Карабас приподнялся. Буратино повис на шее хозяина театра. Волосатыми пальцами Карабас попытался оторвать деревянную голову. Потекла смола. Лицо Карабаса поменяло цвет с бледно-розового до синюшного. Газовый ключ неумолимо продолжал свой путь. Карабас на последнем издыхании пытался стать плотником, кромсая тело деревянного человечка…

 

Часть 2

Ублюдок

-Смерть моя в яйце…….

….Да не в этом!!!

(Сказки народов мира)

 

В тридевятом царстве, в тридесятом государстве, за полями, за лугами, жили-были, давным-давно, так давно, что уже никто и не помнит, Старик со Старухой. Жили они бедно, в старой, почти развалившейся хрущёвке общей планировки, постройки 1812 года. Избушка была построена из чего попало. Когда-то, когда старик был молодым, он работал сторожем на стройке у хана Батыя. Хан строил себе в этих местах офис-юрту из отборного красного дерева. Вот, старик и «насторожил» себе целый домик о пяти углах. Прожив с бабкой без малого целый век, они не нажили никакого добра, даже детей у них не было. Провели всю свою жизнь в глухом лесу, в сизом угаре медовой горилки. И так бы всё и закончилось, если бы в один из обычных серых дней кружка старика не звякнула об искорёженное дно алюминиевой фляги.

-Старая! - крикнул старик, одновременно отрыгнув из своего нутра перегар многодневного похмелья.

Ядрёная смесь горючих газов, быстро разлетелась по избе, а небольшая его часть попала на горящую в углу лучину. Щепка вспыхнула, а за ней загорелась ветошь, щедро натыканная по щелям между брёвнами стен. Едкий дым заволок всю верхнюю часть избушки. Старик упал на четвереньки, и пополз в сторону сеней. Пересчитав рёбрами все одиннадцать ступенек, старик выпал в холодную липкую грязь своего подворья. Вслед за ним, громко матерясь и суча ручонками, выехала, на медном тазу, его старуха. Проехав по грязи до ближайшей поленницы дров, её голова со всей силы ударила в самый низ кучи дров. Сооружение с громким треском развалилось, накрыв бабку так, что наружу остались торчать только одни ноги, в давно не стираных портянках. Старик, с трудом оторвав от липкой грязи немощные руки, стал подползать к поленнице. Схватив старуху за ноги, он поднатужился, и потянул её на себя. От дикого напряжения, перед глазами старика, поплыли красные круги, в лёгких почти не осталось кислорода, и он начал хватать воздух широко открытым беззубым ртом. Вместе с ним, внутрь старика попал едкий запах немытых ног. Вкупе с ароматом старых портянок это создало непередаваемое ощущение. Внутренности старика содрогнулись, и струя горохового супа, вперемежку с пережёванной перловой кашей залила старухины портки. Реактивной силой гороха старика откинуло назад, и он, ударившись головой о землю, провалился в забытье. Снился ему сон, о том, что он, молоденький солдат, лежит на дне окопа в противогазе под бельгийской деревней Иприт, а неприятель травит его вонючим немецким газом. В руках только старая винтовка с ржавым штыком, и давно уже скурены все агитационные листки и газеты. Забыты все лозунги, и причины кровавой бойни. Кто, кого и за что! Остался только враг, окоп и постоянное чувство голода. Поручик орёт прямо над ухом противным женским голосом его старухи:

-Вставай, идиот! Мы горим!

Тормошит его своим маузером и тычет его воронёным дулом, прямо в лицо. Он хочет отмахнуться от него, но не может. Руки приросли к винтовке, штык которой застрял в теле врага, лежащего на дне окопа.

-Вставай, старик!

С трудом, разлепив отяжелевшие веки, он увидел, что его престарелая супруга трясёт его за фалды старого военного мундира австрийского офицера. Офицером старик никогда не был, а форму выменял у залётного патриота-дезертира на мешок гнилого лука.

Изба уже догорала, а бабка всё бегала вокруг, и своими причитаниями, наводила ужас на стаю воронья, слетевшуюся со всего дремучего леса, поглазеть на невиданную доселе огненную феерию.

-Чего сидишь, старая развалина? - накинулась бабка на свою вторую половинку. Старик невозмутимо достал из кармана кисет с красивой витиеватой вышивкой:

– Любимому Курту в день половой зрелости.

Твоя Марта, 1918г.

Свернув козью ножку, он стал набивать её махоркой. Рядом уселась уже успокоившаяся бабка. Дед прикурил от отскочившей головешки и выпустил струю сизого дыма в темнеющее небо.

-Дед, а не завести ли нам ребёночка!? – вкрадчивый голос старухи не дал деду насладиться самосадным табачком. Он поперхнулся и выплюнул окурок в сторону леса.

-Ты что, бабка, сдурела на старости лет!?

-А что, был бы у нас помощничек, и дом бы построил, и землю вспахал, и дров нарубил…

Дед вспомнил свои мытарства по различным государственным конторам, когда с бабкой они решили усыновить эдак с пяток приютских деток, годов так на десять-восемнадцать. Идея возникла в голове у бабки. Сначала дед подумал, что супружница спятила, но оказалось, что мысль была изощрённая. Взять из детского приюта несколько, уже выращенных и откормленных макаронами, маленьких бандитов, и привести их на хутор. Мало того, что они будут работать за тарелку щей в поле и по хозяйству, так царь Горох, обещал ещё денежное содержание каждый год по сто злотых на каждого! Нет, мысль была не воспалённая, а сугубо тонкая и продуманная! Да ещё, в газете написали бы о многодетной и такой заботливой семье отставного солдата-участника первой мировой. Может и медаль бы дали, как многодетному отцу-подлецу…

Для реализации плана, не хватило грошей на мзду хозяйке приюта, да в местную городскую управу, как говорил почтальон Печкин - жадным до чужого барахла статс-чиновникам от детства.

Тысяча злотых если в рабство на хутор, и тысяча динаров, если на органы, или на усыновление стареющим извращенцам в иностранное тридевятое царство…

-А ты сходи к Яге, у неё говорят, есть надёжное средство, -прервала дедовские воспоминания, старуха.

Про соседку бабу-Ягу, ходили по лесу самые разные слухи. Одни говорили, что она колдунья, другие, что мошенница, державшая на паях инвестиционный фонд, куда добропорядочные обитатели окрестностей, снесли все свои ваучеры, в обмен на обещание бешеных процентов, и маленьких уютных домиков, на берегу тёплого вонючего моря. Действовала она конечно не от своего имени. Кто бы дал одинокой старушке из пригорода заниматься прихватизацией. Да и откуда такие деньги у пенсионерки! Говорили, что крышевал её царь Горох, да и деньжищи были его. Да вот чего-то не поделили промеж себя, и скрывается она теперь в дремучем лесу от казённых людей.

Дед оглядел бабку с ног до головы.

-Наверное, какое-нибудь полено повлияло на её, и без того, слабые мозги.

Бабка не унималась всю ночь. По вредности, ей позавидовали бы все тридцать три богатыря, со своим Черномором, вместе взятые. Она долбила деда с методичностью дятла, пробивающего дырку к заветному червячку. Наконец, дед не выдержал, и согласился. Старуха, не откладывая, собрала нехитрые пожитки, увязала их в узелок, пустила слезу напоследок, и стала выталкивать старика за околицу пепелища. Потом стояла и смотрела вслед, пока сутулая спина деда не скрылась в тени разлапистых елей дремучего леса……

 

-Я из лесу вышел, был сильный мороз…

(партизанский отряд им. И.Сусанина)

 

Лес встретил путешественника мрачной прохладой. Сухая тропинка оборвалась, и лапти деда начали черпать грязную жижу поросшего травой болота. Грязно ругаясь, дед вытер пот с давно не мытого лба. С трудом, переставляя ноги, странник углубился в болото. Давно уже солнце село за верхушки деревьев, окрасив листву в серо-зелёный цвет. Повеяло холодом. Громко загукал филин. Темнота рисовала на фоне болотной травы, картины одна ужаснее другой. Дед крепче сжал в руке ребристый ствол дубовой палицы. Вдруг, впереди послышался какой-то шорох. Дед с испуга протяжно испортил воздух, с ужасом повалившись в траву. Грязная жижа заполнила нос и уши деда. Горький вкус болотной грязи напомнил деду его молодость, когда ещё сопливым ефрейтором он лежал в собственноручно вырытом окопе, уткнувшись носом в грязные галифе своего убитого сержанта, а сверху летели комья грязи и осколки камней от взрывов бомб противника, которые щедро сыпались с пролетающих мимо старых фанерных «кукурузников». Из забытья деда вывел чей-то мокрый нос, тыкавший его в небритое лицо. Потом шершавый язык слизал комок засохшей грязи с лица бывшего солдата. Огромный пёс, вильнув хвостом и шлёпая по грязи волосатыми лапами, побежал через кусты. Только сейчас, дед заметил пробивающийся через листву свет. Это оказалось окошком старой покосившейся избушки. Скрипнув щеколдой, отворилась дверь, и в проёме дверного косяка показалась фигура согнутой пополам старушки. Потянув кривым носом воздух, хозяйка избы осветила место лежбища путника, керосиновой лампой.

-Человешим духом пахнет… -Кто шдесь? - прошамкала старушка.

Скрипучий голос придал смелости изрядно перетрухавшему деду.

-Майн хер-р Герасим! - с трудом, вспоминая слова, пролепетал болотный путешественник.

-Это, который, свою собачку, под поезд бросил? – проскрипела бабка.

Огромный пёс, ощетинив шкуру, двинулся на деда.

-Я не есть такой Герасим! Я, майн хер-р!

-Я вижу, што ты…, хер!

Дед пошевелился в грязи.

-А зачем хер ползает по болотам? - прокряхтела старушка.

-Да дело у меня к Яге!

-Какое дело? - глаза старушки прищурились.

-Да ты сначала баньку истопи, накорми, да спать положи!

-Знаю, знаю, ты не первый такой шустряк! - проскрипела бабка, игриво подбоченись.

 

Менингит - очень страшная болезнь.

После нее или умирают, или становятся дураками.

Вот мы с братом болели.

Он умер, а мне повезло.

(Выписка из больничного)

 

Страшный грохот потряс избу. Большая чугунная сковородка упала со стены на глиняный пол. Серый кот огромных размеров, забился в дальний угол светёлки, под грубо сколоченный стол. Шелохнулась штопаная занавеска, отгораживающая лежанку на печи. Нога, торчащая из-под неё, почесала когтями, давно уже не мытую пятку другой. Кто-то тяжело вздохнул и, зевая, заворочался. Старая бабка подняла голову, оторвавшись от чугунка с кипящей похлёбкой, и тихо проговорила:

-Ванюша, вставай, сколько можно на печи лежать, ужо вечер скоро.

В сенях послышались шаги. Загрохотало глиняной посудой.

-Вот уже и братья твои, с поля вернулись!

-Вот они пускай, и работают, - прокряхтели из-за занавески.

Отворилась дверь, и в натопленную хату, вместе с порывом ветра, занесло запах самогонки. На пороге, после тяжёлого трудового дня, согнувшись пополам, стоял старший брат Ивана. На его плечах, в бессознательном состоянии висел средний брат.

-Что случилось, Данила? - старушка чуть не опрокинула чугунок на пол.

-Что, что, не видишь, устал после работы! - заплетающимся языком промычал в ответ Данила.

Заплечная ноша утвердительно кивнула головой.

-Много работы сегодня было, видишь, Изя на ногах не стоит!

С этими словами, Данила отпустил своего брата, и Изя сполз с его плеч, прямо на глиняный пол, стукнувшись головой о край лавки.

-Что есть в печи, на стол мечи! - произнёс Данила, плюнув на грязные руки, и обтёр их об свой заношенный зипун. Оставив брата лежать на полу, Данила пододвинул ногой табурет, и уселся за стол. Табуретка жалобно скрипнула под грузным задом работника. Старушка засуетилась, загремела посудой. Запах похлёбки быстро достиг мерно посапывающего носа Ивана. Нос задёргался, судорожно втягивая аромат кислой капусты. Иван заворочался и свалился с печи на деревянную лавку. Вслед за ним, на всклоченную голову, посыпалась труха от рваных тряпок, в которые кутался Ваня во время зимних холодов.

-Дурак, а толк в жизни знает! - прорычал Данила, погружая ложку в горячую капустную жижу.

Один Изя остался равнодушным к еде, миролюбиво посапывая под лавкой, в луже собственной свежепереработанной блевотины.

-Слушай Ваня, ты бы занялся каким-нибудь делом, толку от тебя, как от козла молока, - глотая капусту, проговорил Данила.

-Какое дело, я же дурак! - оторвался от миски Иван.

-Взял бы отцовский лук со стрелами, да пострелял дичи на завтрак. Это любой дурак сможет.

-Хорошо, хорошо, схожу завтра, - Иван ещё быстрее заработал ложкой.

 

Хочешь сделать дело хорошо,

Сделай его сам!

(Кама с утра)

 

За большим деревянным столом, заставленным различными плошками с закуской, сидел отмытый от болотной грязи дед с раскрасневшимися после бани щеками, и уплетал блины из лягушек. На столе стоял ополовиненный штоф самогонки. Напротив, деда колдовала у печи Яга.

-Ну, старая, угодила ветерану! - проговорил дед, потирая лоснившееся пузо руками. Откинувшись на лавке, дед достал кисет, и стал набивать косячок махоркой. Плюнув на кусок газеты «Будни кукурузных полей», дед ловко скрутил цигарку. Прикурив от лучины, он выпустил струю сизого дыма, в закопчённый потолок. Сидевший на перекладине филин закашлялся, и злобно сверкнул глазами, в сторону курильщика.

-Ну, что за дело привело тебя ко мне? - проговорила Яга, опёршись подбородком об ухват.

-Да дело простое! Вздумалось моей старухе заиметь помощника, - проговорил дед, стряхивая пепел на пол.

-А я-то тут при чём? - изумилась баба-Яга.

-Ну я не могу уже, да и жинке уже поздновато, а ты говорят, владеешь!

-Непростое это дело завести помощника, но человек ты больно хороший, как не помочь! – баба-Яга углубилась в тёмный угол избы и подняла старое шерстяное одеяло, изрядно побитое молью. Во все стороны полетели куски пыли.

-Не помню, куда я подевала свою волшебную книгу? - загремев деревянными плошками, проворчала Яга.

-Должна быть, куда ей деться? - донеслось из-под горы различного хлама. Наверху горы тряпок, осталась торчать только задница, туго обтянутая рваной кашемировой юбкой, да ноги в лаптях, по колено замотанные солдатскими портянками.

-Немецкие, - намётанным глазом определил дед.

-Поменяла на четверть самогона, - как будто угадывая мысли гостя, проворчала Яга откуда-то снизу.

-Ага, вот она! - Яга извлекла с самого низа толстый фолиант.

Скинув со стола остатки закуски, она взгромоздила на него толстую книгу. Стерев с обложки толстый слой пыли, Яга открыла книгу.

-Так…, приворот – не то, как посадить лук – не то, разведение кроликов – уже ближе…, а вот и то, что нам надо! Краткое пособие молодожёнам! Подробная инструкция, что, как и куда….

-Какие молодожёны? Издеваешься старая, - дед швырнул окурок в пустую кадку из-под солёных огурцов. Цигарка, жалобно пшикнув, затухла.

Запахло жаренными огурцами.

-Ладно, ладно, шучу! - Яга оскалила беззубый рот в беззвучной усмешке.

-Не обижайся, есть у меня один рецептик, - послюнявив палец, Яга пролистала половину книги, пока не нашла то, что искала. Разгладив помятый лист, она нацепила на нос треснутое пенсне.

-Возьмите два кило муки, и яйца….

Дед опасливо подтянул штаны.

-Куриные…! – рассмеялась Яга.

-Замесите тесто в деревянной посуде, и поставьте в печь на две сгоревшие лучины. Затем, добавьте сена, мелко нашинкованной капусты….

-А капуста зачем? – удивлённо спросил дед.

-Чтобы умный был!!!

Яга достала деревянную миску, и всыпала туда муки. Прошаркав лаптями в угол, где сидел нахохлившийся филин, Яга согнала его с насеста. Оттуда выкатились три яйца.

-Полезный ты мой! - ласково погладила птицу хозяйка.

-Написано же, что два.

-Кашу маслом не испортишь, - проговорила стряпуха.

-Добавьте перца и соль по вкусу.

-Наверное, чтобы с характером был? - предположил дед.

-Для силушки положить дубовой коры!

-Этого сыпь побольше, работы в деревне много!

-Как скажешь, - Яга доверху набила миску корой.

-Залейте всё это квасом, - подытожила бабка…

 

- Лягушка, а гдe здeсь пpyд?

- А гдe пoймают - там и пpyт...

(Путеводитель по странам

ближнего зарубежья)

 

Уже битых два часа Иванушка бродил по лесу в поисках дичи. Домой возвращаться пустым не хотелось. Он уже представлял ехидное выражение лица Данилы, и упрёки Изи о своей бесполезности. Охотиться Ваня не умел, и ходил по лесу со страшным шумом, распугивая потенциальную добычу.

Вдруг, в кустах что-то зашевелилось. Охотник остановился и попытался затаиться. В листве кто-то хрюкнул. Иван выхватил из-за спины лук, натянул, как мог тетиву, и выстрелил. Ветки затрещали со страшной силой. Всё, что успел заметить дурачок, это был огромный пятак и два больших клыка. Потом, его сбило с ног, он упал, и по нему протопал огромный кабан, больно вдавливая дебелое тело копытами с налипшей к ним грязью.

Очнулся Иван оттого, что промокшая задница стала примерзать к штанам.

-Как теперь вернуться домой? Без дичи, в мокрых штанах, и без стрелы, - пронеслось в воспалённом мозгу Ивана.

-Без стрелы! – неумелого охотника прошиб холодный пот.

Брат Данила дал ему одну-единственную стрелу, и ту он упустил. Иван представил неотвратимость неминуемой расправы и содрогнулся.

Охотник поднялся, и стал пробираться через кусты. Стрелы нигде не было. Стемнело, но Иван упорно продвигался вперёд. Скоро кусты закончились, и охотник оказался на краю болота, заросшего тиной. В темноте что-то блеснуло.

-Стрела! - обрадовался Иван и двинулся к месту, с трудом выдирая ноги из болотной жижи.

Наконец, Иван разглядел очертания стрелы и протянул руку. Громкое кваканье заставило Ивана вглядеться в темноту. Огромная лягушка глядела на него в упор своими большими зелёными глазами. Охотник замахнулся на неё луком. В ответ на такое обращение, лягушка, дико вращая глазами, проговорила:

-Здравствуй, Иван, давно я тебя здесь дожидаюсь.

Были бы у Вани мозги, он бы страшно удивился. Вместо этого он спросил обитательницу болота:

-Это зачем ещё?

-Да, в девках засиделась! Жду тебя, когда ты меня отсюда заберешь!

-На кой ты мне сдалась? - наивно удивился Иван.

-Женой тебе буду, дурашка!

-А зачем мне жена, мне и так неплохо.

-Возьми меня, не пожалеешь, будешь сыт и обут, всё будет в ажуре!

-В чём будет? - спросил Иван, услышав незнакомое слово.

-Да ладно, не в этом дело, возьми меня с собой, стряпуха я отменная, да и хозяйка каких поискать.

При этих словах, в желудке Ивана заурчало, и он вспомнил, что дома, наверное, маманя сварила борщ со шкварками. Он представил себе, как скворчит сало на сковородке, и обильные слюни потекли по его грязному лицу, капая на измазанный болотной тиной зипун. Поскольку, жаба просто так стрелу не отдавала, Иван решил взять её с собой. Заодно показать братьям говорящую животину. В деревне, кроме старого козла, который всех посылал, когда к нему подходили подоить молока, другой говорящей скотины не было.

Ваня с жабой двинулись в путь. Обратная дорога, в темноте, казалась намного длиннее. Иван шёл бодро, изредка переругиваясь с лягушкой. Под ногами хрустели ветки, шелестела под набежавшим ветром листва. Не прошло и часа, как невдалеке показались огоньки окраинных изб. Иван прибавил шагу, в животе урчало всё сильней. Жаба покосилась на Ивана, который двигался всё быстрее….

Данила подносил большую деревянную ложку ко рту, когда дверь в сенях отворилась, и в хату ввалился весь оборванный, с расцарапанным ветками лицом, Иван. С его грязного зипуна стекала струйками грязь, образуя лужицу прямо на циновке у двери. На его плечах сидела нахохлившаяся жаба.

-Ну вот, охотничек вернулся, ужин принёс! - произнёс Данила.

-Какой ужин, не хочу быть ужином! - заквакала лягушка, брызгая слюной прямо на лицо Вани.

Изя подавился куском картофеля, выловленного из чугунка. Его лицо раскраснелось, глаза налились кровью. Пережёванный крахмал полез через нос, вперемежку с соплями, которые начали капать прямо на стол. Данила ударил Изю по лбу деревянной ложкой. От сильного удара дерево треснуло, и глаза брата полезли на лоб. Иван, довольный произведённым эффектом, прошёл к столу, оставляя на полу мокрые следы. Схватив ложку, пока Данила соображал, что к чему, он начал торопливо запихивать в рот горячие картофелины. В довершении всего, засунул в рот кусок петрушки. Успокоив червячка, Иван уселся на лавку.

-Это что ты такое принёс? - удивился Данила.

-Теперь она будет моей женой! - безапелляционно заявил Иван.

-Был у нас один дурак, а теперь будет ещё и говорящая жаба!

-Жабой я буду только до полуночи! – неожиданно нарушила тишину лягушка.

-А чаво будет ночью? - осведомился старший брат.

-Я стану Василисой-Прекрасной!

-А я стану принцем! – с увереностью в голосе, поддержал свою подругу Иван.

-Ага, и будете жить долго и счастливо! - оскалился, оклемавшийся после битвы с картошкой, Изя.

-Будете, но не здесь! - стукнул по столу рукой Данила.

 

Общага. Лежат студенты

- денег нет - жрать охота.

Один:

- Может, свинью заведем.

Зарежем потом - сальце будет, мясо.

Другой:

- Ты че, а запах?

- А ничего - она привычная - выдюжит.

Может и приживется.

(Общежитие кулинарного техникума)

 

В кабачке «Три поросёнка» во всю гремела музыка. Хлопали входные двери, впуская очередных любителей «зелёного змия». Туда-сюда сновали официанты. За стойкой, тряся огромными сальными щеками, взбивал очередной коктейль из самогонки и кваса, один из хозяев заведения – Наф-наф. Вообще-то, владельцев было трое. Три брата – кабана, как они сами себя называли: Ниф-ниф, Нуф-нуф, и уже известный нам – Наф-наф. За грубо сколоченными столами сидела разношёрстная публика. Спиртное лилось рекой, как и деньги, которые оседали в карманах хозяев заведения. Ничто не предвещало ничего плохого. Публика постепенно напивалась, настал момент, когда деньги уже никто не считал. Заказы сыпались один за другим. Самогонка заканчивалась и предприимчивый Наф-наф начал добавлять в пойло ослиную мочу, из бачка, который скромно стоял под барной стойкой. Мочу, по дешёвке, поставлял скромный ослик Иа, пасшийся неподалёку на густо поросшем косогоре.

Вдруг, в тот самый ответственный момент, когда бармен доливал ослиную мочу в шекер, входная дверь треснула и, сорвавшись с петель, упала на пол, подняв столб пыли. Заслонив, образовавшуюся брешь, показалась мохнатая фигура волка. Шум резко сменила тишина. Глава местной банды рэкетиров прошёл, громко стуча когтями, к одному из столов. Отшвырнув с ближайшего стула пьяного осла, мирно пузырящего носом остатки винегрета в тарелке, волк сел, взгромоздив грязные ноги прямо на тарелки с остатками закуски.

-Человек! - прорычал он в мёртвой тишине.

С трудом, передвигая трясущиеся ноги, вытирая грязные лапы о свой, заляпанный жиром халат, к столу двинулся Ниф-ниф.

-Ну-ка принеси мне жареной свининки! - заржал волк, брызгая слюной.

-И мне тоже! - зашевелился осёл, лежавший под столом.

Волк пнул его в бок. Заказчик затих.

По свиному рылу Ниф-нифа потекли струйки сала, капая на загаженный мухами стол.

-Что это с тобой, братец? - оскалив клыки, произнёс волк.

-Это я потею, а потом воняю, - заикаясь, произнёс официант.

Волк протянул когтистую лапу и, схватив поросёнка, притянул его рыло к своему носу.

-Я говорю, свинину давай!

Ниф-ниф стал потеть ещё сильнее, обильно заливая стол топлёным салом.

-С-с-свини-н-ну не подаём! - начал заикаться половой.

-Тогда сам ложись на сковородку!

-Перестаньте безобразничать! - закричал из-за стойки Наф-наф.

Волк разжал лапу. Ниф-ниф сполз на загаженный пол забегаловки. Отбросив ногой стол, волк двинулся к стойке бара. Наф-наф бросился в угол, к комоду с посудой. Раскрыв дверцу, поросёнок выхватил оттуда молоток для отбивания мяса.

С улицы донёсся громкий металлический лязг. Нуф-нуф остервенело молотил головой железную рельсу, оповещая отряд богатырей во главе с дядькой Черномором о случившейся передряге.

Надо сказать, что все местные забегаловки на сто верст в округе крышевал вышеуказанный дядька, получивший свою кличку за то, что держал забегаловку под названием «ХачаПури», распологавшейся на берегу Черного моря. Поскольку посетителей, любящих зажаренные в масле кусочки собачатинки и кошатинки было не много, дядька решил зарабатывать на хлеб с маслом и икоркой, другим, хотя и обшественно опасным, но более простым способом. Набрал по окрестным пивнушкам бывших воинов из дружины Гороха, праздношатающихся цирковых артистов без цирка, разномастных бандитов и гопников, которыми кишел город Мухосранск. И создал из всей этой публики отряд охранников. Вскоре, в Мухосранске не осталось ни одного заведения без присмотра дядьки Черномора. Барыги платили много и стабильно за охрану, а кто не платил в скорости лишился своих заведений по причине случайно забытых тлеющих углей в печах или многочисленных проверок местным отделением жандармерии, по результатам которых свое нехитрое дело пришлось сворачивать, либо опять нижайше проситься под опеку Черномора.

…Так вот, продолжим.

Волк схватил когтями за шиворот Наф-нафа. Поросёнок увернулся, и молоточек опустился на волчий загривок. Глаза хищника налились кровью. Он схватил поросёнка за пузо и, перевернув его вверх задом, бросил в стену, заставленную бутылями с различным пойлом. Наф-наф ударился о полки своим огромным пятаком и сполз вниз, увлекая за собой стройные ряды стеклотары. Раздался дикий свинячий визг. Волк обернулся. Ниф-ниф несся на него с острозаточенным шампуром наперевес. Волк прыгнул в сторону, и острое лезвие сломалось, воткнувшись в дубовую стойку. Когтистый кулак врезался в огромный живот Ниф-нифа. Полетели куски сырого сала. Но остановить огромную массу волк не смог. Гора сала придавила его к стене. Посыпалась штукатурка. Волк воткнул клыки в жирную шею Ниф-нифа. На деревянный пол полилась свежая юшка.

Остатки дверного косяка развалились, и в таверну ввалились все тридцать три богатыря, со своим дядькой Черномором. Круша на своём пути столы с посетителями, они двинулись всей оравой на волка, ощетинившись для верности копьями. Бандит бросил порося. Подняв в воздух дубовый стол, и действуя им как щитом, волк двинулся на ратников.

Одно из копей пронзило насквозь, сидевшего за столом, местного завсегдатая Лося. Богатыри продолжали двигаться, не обращая внимания на громкий рёв, повисшего в воздухе, рогатого бедолаги, из которого начало выливаться поглощённое им загодя свежесваренное пиво «Три богатыря». Наконец, копья вонзились в стол, тесня волка назад. Спина бандита прижалась в угол, посыпались брёвна. Стена обвалилась, увлекая за собой волка со столом. Крыша накренилась и, лишившись своей опоры, рухнула на головы богатырей. Поднялась туча пыли. От всей таверны осталась только вывеска, висевшая на двух брёвнах. Она издавала ужасный скрип, раскачиваемая поднявшимся ветром. Из-под кучи обломков выбрался Черномор. Отряхнув с ржавой кольчуги штукатурку, вперемежку с кем-то недоеденной яичницей, он достал свисток. Заливистая трель огласила окрестности. Предводитель отряда вытащил из-за пояса кривой кинжал и бросил его в Нуф-нуфа, который продолжал усердно молотить аварийную железяку, не замечая ничего вокруг. Нож описал параболу и воткнулся в жирный бок свиньи. Удивлённо раскрыв глаза, Нуф-нуф завалился в грязь. Пятак судорожно захрюкал, пузыря серую жижу придорожной лужи.

Потихоньку, из-под завала начали выбираться богатыри Черномора. Поправляя амуницию, они без слов строились в шеренги. Черномор с удовольствием оглядел своих питомцев. Порядок был восстановлен в полном объёме. Правда, нигде не было видно лохматой фигуры волка. Наверное, воспользовавшись создавшейся суматохой, он удрал в лес.

-Но ничего, у нас длинные руки - подумал батька, - от нас далеко не уйдёшь.

В темном парке уголовник - рецидивист

напал на маленькую девочку.

- Жить - хочешь? - угрожающе спросил он.

- С тобой, что ли, старый козел,

- презрительно ответила девочка.

(Советы по самообороне)

 

Дед шёл бодрой иноходью по лесной тропинке, распугивая лесных пичужек скрипом своих, высушенных на печке, лаптей. После бурной ночи, проведённой в избе у Яги, ноги сами несли его через чащу, в деревню. Впереди катилось яблочко, указывая дорогу домой. На лице путника блуждала довольная улыбка. Он и сам не ожидал от себя такого бурного наплыва страсти.

-А всё Яга, раздобыла же где-то этот чудный эликсир, говорила, что из акульего хряща, - подумал дед, - приду домой, сразу налажу сети!

-А проще всего, ещё раз схожу к Яге! Дорогу теперь знаю.

На бедре путника болталась крынка с волшебным варевом. Мысли деда были далеко, и он не сразу заметил маленькую девчушку, стоявшую на тропинке. Дед со всего маха налетел на неё, сбив с её белокурой немытой головки красную шляпу. Дед испуганно остановился.

-Ты што, штарый козёл, не видишь куда прёшь? - прошепелявила незнакомка, поднимая из грязи свой головной убор. В её руке было зажато дедово яблоко, вернее его остатки. Остальное было за щеками девчушки.

-Ты что сделала с моим компасом? - разгорячился дед.

-Ш каким компашом? - прошепелявила она набитым ртом.

Дед оглядел её с ног до головы. Он вспомнил, что в деревне через три дома живёт тётка, которая несколько лет назад, послала свою дочь через лес, отнести пирожков своей бабке, и что, путники, проходившие через деревню, рассказывали, что встречали на своём пути эту дочку. Она ходила по лесу, и у всех, кого встречала, спрашивала, где живёт её бабушка…

Из-под красной шляпы на деда глазели два воспалённых катарактой глаза, цвета её порядком истрёпанного головного убора.

-Красная шапочка? - удостоверился дед.

-Скажи-ка дядя, а ты не знаешь…, - начала вкрадчиво спрашивать она его, но дед грубо перебил её: - не знаю, не знаю, - и крепче зажав в руке заветную посудину, побежал дальше.

Красная шапочка удивлённо покачала головой:

-Какой невежливый старикашка!

Постояв ещё немного, девчушка зашагала по тропе, раскачивая в воздухе корзинкой. Не успела она пройти и сотни шагов, как из кустов на неё налетел взлохмаченный волк. От быстрого бега на его окровавленной морде выступила испарина. Тяжело дыша, зверюга повис на хрупких девичьих плечах.

-Ещё один придурок! - оторопело заявила она, выронив из рук корзину.

-Не лес, а проходной двор.

Волк сполз с неё, и сел задницей в куст крапивы. Переведя дух, он вытер лапой морду, и оглядел девочку с ног до головы.

-Ты кто такая? - проговорил он, сплюнув тягучей слюной на землю.

-Я Красная шапочка! - гордо заявила незнакомка.

-А что по лесу шатаешься?

-Не шатаюсь, а иду к бабушке, несу ей пирожки! - подбирая корзинку, ответила странница.

-Пирожки, это хорошо! - волк потёр лапой волосатое пузо, -Дайка мне один, а то я уже целый день ничего не ел, все бегу куда-то.

Красная шапочка покопалась в корзине, и вытащила аппетитный кругляшек.

Волк жадно впился в него зубами. Раздался треск, клык хищника раскрошился, и лес потряс дикий вой. Красная шапочка расхохоталась, обнажив ряд прогнивших зубов. За всё время хождения по лесу, пирожки превратились в куски окаменелого теста. Волк мстительно схватил девчушку за горло. Красная шапочка, не дожидаясь падения уровня кислорода в крови, размахнулась корзинкой, и со всей силы ударила ею по голове наглеца. Корзина треснула, и тело волка засыпало пирожками.

-Подонок, насильник, - кричала на весь лес шапочка, истерично хохоча, пуская пузыри сквозь обветренные потрескавшиеся губы.

 

Жили-были старик со старухой.

- Дед, у нас, кажется будут дети...

- Еще бы! Ведь завтра пенсию получаем.

(Дед Пихто и бабка с пистолетом)

 

Бабка встретила деда, сидя у шалаша, наскоро сложенного из еловых веток. Над догорающим костром висела ржавая прокопчённая кастрюля. В ней что-то булькало, выплёвывая вверх пеной. Бабка помешивала варево обгоревшим шомполом от старой дедовской трёхлинейки. Дед появился неожиданно, испугав старуху. Бабка выронила из рук железяку и, закатив глаза, запричитала на всю округу:

-Насилуют, помогите….

Дед дал оплеуху, отчего бабка завалилась на спину, высоко задрав ноги, в грязно-зелёных портках. Подсев к костровищу, он достал из-за пазухи складную военную ложку, и начал с аппетитом поглощать содержимое котелка. Когда бабка очнулась, ложка деда скребла уже по железному днищу.

-А где наш верный Дружок? - проговорил дед, почесав рукой кусок живота, вылезшего после столь обильного возлияния, из рваной дохи наружу.

-Сожрал ты его, вот только сейчас! Где же, я, по-твоему, мясо взяла? - проверещала бабка из лежачего состояния.

Поскольку дед был трезвый, а желудок его полный, он не стал бить свою супругу, а устало кинул в неё берцовой костью, выловленной в супе. Отскочив от лужёного бабкиного лба, запчасть Дружка улетела в лопухи.

-Придурок несчастный! - запричитала бабка.

-Придурок, не придурок, а какое дело состряпал! - прокряхтел дед, доставая заплечную сумку.

-Какой подарочек! - он шлёпнул мешок рукой.

В ответ на это, из мешка донеслось грязное ругательство. Дед с испугу выронил мешок на землю и попятился задницей к костру. Мешок зашевелился и затих. В наступившей тишине, было слышно, как потрескивают угли в костре. От испуга дед не сразу заметил, как начали дымиться его армейские галифе. Набежавший ветерок, разогнал дымок, и задницу деда охватил огонь.

-Бабка, чё палённым-то запахло? - прошептал дед, задвигав носом. Старуха оглянулась, и с ужасом, начала тушить задницу супруга. Огонь разгорался. Дед взвыл, упал на траву и начал кататься по земле. Бабка схватила сковородку и начала тушить ею деда. Вскоре, огонь потух, но старушка продолжала лупить деда по заднице. Она вспомнила, те долгие вечера, когда дед гонял её по хате, с вылупленными от пьяной злобы глазами. Сковорода то прилипала к заднице, то отскакивала вверх. В довершении, старая потопталась на своём супруге и, плюнув на обгоревшее место, проговорила: -теперь уж точно потушили!

В пылу веселой пляски, они не сразу заметили, что мешок развязался. Бабка кинулась к мешку. Мешок был пуст…. Супруги переглянулись. Из оцепенения их вывел звонкий голос: -У-у-у, всё сожрали!

В котле, стуча ложкой по железу, сидел ребёнок-клон.

-Ну что, зенки вылупили, жрать давайте! - заявил тоном, не терпящим возражений, маленький голозадый хлопец.

Дед засуетился по двору, в поисках каких-либо припасов. Бабка кинулась к пепелищу, извлекла из-под кучи обгорелых досок винтовку. Если не считать сгоревшего приклада, оружие выглядело сносно. Дед порылся в куче пепла, и извлёк наружу один-единственный, не разорвавшийся от огня пожара, патрон. Негнущимися пальцами он вложил боеприпас, и передёрнул затвор.

-Пойду, схожу, пристрелю кого-нибудь! - проговорил дед, и зашагал к лесу.

 

Волк переоделся козой,

приходит к семерым козлятам:

- Козляяятушки, ребяяятушки, отворитеся,

отопритеся, ваша мама пришла, молочка принесла!

Козлята из-за двери: - Эй, мужик, ты гооонишь,

мы ее только что за пивом послали!

(Пионер-детям пример)

 

Разворошив кучу пирожков, волк приподнял морду. Злой девочки нигде не было. Череп гудел, как улей.

-Ну и денёк! - подумал волк.

Задница горела, как будто кто-то приложился к ней раскалённым железом.

-А ещё говорят, голова болит, заднице легче, вот и верь после этого народу!

-Сначала Черномор, затем эта бабушкина внучка, со своим багажом……

-Бабушка!!! - вспомнил волк, и голодный желудок заурчал, напомнив хозяину, что он давно уже ничего не ложил в свою пасть.

-Черствая, наверное, у такой внучки бабка! - но что делать, ничего другого, пока никто не предложил! Пойду-ка я, проведаю эту бабушку, пока до неё не добралась эта злая Лолитка!

Вскочив на лапы, зверюга побежал во всю прыть. Бежал он быстро, поэтому, вскоре в поле зрения волка, появилась изба местного разбойника - Соловья. С разбегу, пнув дверь, волк очутился на пороге. В нос ударила вонь. Смесь перегара и жареного лука, вызвала судорожную рвоту у гостя.

-Ты что, белены, объелся, серый? - завопил хозяин избы, гордо сидевший на поеденной молью шкуре медведя.

-Ты бы лучше плеснул чего! - вытирая шкуру, произнёс волк.

Подняв запылённую бутыль, Соловей, наполнил гранёный стакан.

-Откуда хрусталь? - спросил волк, опрокинув внутрь ядовитую смесь.

Содержимое стакана обожгло внутренности волка, почище серной кислоты.

Целую телегу скарба у залётного дальнобойщика отобрал! - отмахнулся Соловей, подавая волку кусок вяленой рыбы. Вялили её, наверное, лет десять назад, но после пирожков шапочки, рыба жевалась сносно.

-Слушай, соловушка, не слыхал ли ты, где здесь обитает некая старушка? - отрыгнув сивухой, спросил волк.

-Что, собрался поджениться? - съехидничал хозяин.

-Да нет, встретил я тут давеча, девочку в красной шляпе…

-Знаю, знаю я эту шляпу, ходит по лесу и у всех спрашивает: - Где-е-е живёт моя бабушка? - пропищал Соловей.

-Во-во, она и есть! - подтвердил волк.

-Версты четыре будет до домика, где живёт её бабка, а зачем она тебе?

-Да хочу там чем-нибудь поживиться.

-Смотри серый! У этой старухи постоянно пасутся охотнички, как бы головёнку не отстрелили.

-Ладно, я аккуратно! - ответил волк, и выскочил из избы.

Следующие десять минут, Соловей разговаривал уже сам с собой. Пролив на пол стакан горилки, разбойник что-то пробурчал себе под нос, и свалился на шкуру. Тоненькая струйка алкоголя пролилась через щель в зубах, на пол.

Побегав по окрестностям, волк учуял запах дыма. Маленький домик невдалеке, призывно светил красным огоньком.

-Свободно! - прикинул волк, и стал подкрадываться к избе.

Над входной дверью болтался красный фонарь.

-Улица красных фонарей! – неожиданно вспомнил волк фильм про жизнь загнивающего капитализма, который смотрел когда-то в деревенском клубе, через дыру в заборе. Председатель, большевисткая сволочь, тогда «забыл» его пригласить, на праздник урожая.

Подойдя к двери, он приложил изорванное ухо к замочной скважине.

Ужасный скрип кроватных пружин перемежала отборная нецензурная брань.

Волк постучал.

-Кто там? - игриво спросили из-за двери.

-Это я, твоя внучка, Красная шапочка! - тоненьким фальцетом пропищал волк.

За дверью воцарилась тишина.

-Принёс тебе пирожки! - не унимался гость.

-А с чем твои пирожки? - нарушили тишину из-за двери.

-Со свининкой! - брякнул волк первое, что пришло ему в голову.

-Ну, тогда заходи!

Волк дёрнул за ручку двери. Треснуло, и ручка осталась в лапе у волка.

-Не открывается, - пропищал волк.

-А ты дёрни за верёвочку, дверца и откроется!

Волк нащупал в темноте бечёвку, и что есть силы, дёрнул. Сверху, на голову гостя обрушилось старое прогнившее бревно, щедро утыканное для убойности железнодорожными костылями.

За дверью раздался громкий старушечий смех. Рассерженный волк, чудом избежавший встречи с бревном, пнул дверь. Косяк треснул, и препятствие упало внутрь избы. Волк шагнул внутрь. Прямо в волчьи глаза смотрело дуло старинного духового ружья.

-Здорово внучка! - прогнусавила бабка, нажимая на курок. В темноте блеснуло пламя, и во все стороны полетели куски обгорелых пыжей.

-Это тебе за фейковые пирожки!

Когда дым от выстрела рассеялся, волка в избе уже не было…

 

-Эй, Лягушка! Hу как сегодня, вода холодная?

Лягушка обиженно, но с достоинством:

-Я здесь между прочим, как женщина сижу,

а не как термометр!

(Пособие для молодой стервы)

 

Молодожёнов поселили прямо тут же, во дворе, в большом дровяном сарае. Завернувшись в старое шерстяное одеяло, Иван заснул сразу же, как только у него кончились сухари. Жаба устроилась рядом, на дровах. Храп муженька долго не давал лягушке уснуть. Стемнело…

Над лесом, из-за туч выкатилась луна, осветив всё вокруг. Как только лунный свет попал на кожу лягушки, она начала трещать по швам. Из маленькой жабы во все стороны полезли мослы, увеличиваясь в размерах. Через полчаса раздался скрип двери, и во двор, из сарая, вышла голая женщина. Из одежды на ней не было ничего, если не считать куска лягушачьей кожи, болтающейся на плече. Женщина свистнула, и из кустов, на неё, выскочил огромного размера кобель.

-Барбароса, ты сегодня быстро! - проговорила женщина, залезая на спину собаки.

-Куда Василиса в этот раз? - прорычал пёс.

-Гони в лес, надо достать чего-нибудь, пожрать! - проговорила Василиса, пришпоривая собаку.

Громко пукнув, барбос сорвался с места, и ломая мелкие деревья, скрылся в глухой чаще, оставив на земле лужицу «Мосола».

Василиса крепко вцепилась в гриву пса. Мимо быстро проносились сюжеты деревенской жизни. То тут, то там, из зарослей злаков, торчали туго обтянутые льном зады крестьян, стоявших в позах земледельцев-сборщиков урожая. Поле сменилось лесом, набежавший ветерок развевал волосы. Невдалеке показалось покосившееся строение. Пёс резко затормозил. Круп собаки круто занесло, и экс-жаба кубарем скатилась с пса. Полёт Василиса завершила около бревенчатой стенки дома, вернее, под ней. Стукнувшись лбом, Василиса квакнула и приложилась челюстью о ступеньки крыльца. Сверху на её голову упала фанерная вывеска:

«Быстро»

Заскрипев, отворилась дверь, и на пороге показалась фигура бабки в белом переднике. Вглядевшись в темноту, хозяйка что-то прошепелявила.

-Это я, бабуля! - произнесла лихая наездница, откуда-то снизу.

-Что, Василиса, опять замуж вышла!

-Да ты не бурчи. Лучше давай, на стол мечи, что у тебя есть в печи!

 

Стояли два гриба: белый и мухомор.

Смотрят - грибник идет.

- Сейчас резня начнется, - говорит белый.

- Не знаю, как насчет резни,

а сапогом по хлебальнику я точно получу,

- вздыхает мухомор.

(Из объяснительной грибника-браконьера)

 

Волоча корзинку за собой, Красная шапочка брела по заросшей подорожником, тропе. Давно уже кончились, запасённые ещё дома конфеты и лепешки. Жрать хотелось нестерпимо. Ягод не попадалось, а подорожник не лез в горло. Ногти все давно сгрызаны, а избушки с проклятой старухой, всё ещё не было видно. Наконец, шапочка решила поискать какое-нибудь жильё. Мысли о еде не покидали белокурую головку до самой темноты, пока в чаще леса воспалённые глаза девочки, не различили красный огонёк. Ноги сами понесли путницу, через колючие кусты, прямо на призывный свет мерцающий в ночи…

Огонёк увеличивался в размерах, пока не оказался красным фонарём, болтающимся под крышей небольшого ветхого строения. Красная шапочка подошла ближе, и прижала изорванное колючками ухо к двери. За ней творилось что-то странное. Создавалось впечатление, что в избе, кто-то скакал на лошади. Шапочка достала один из пирожков, и громко постучала им в дверь. Мёртвая тишина окутала всё вокруг. Красная шапочка постучала ещё раз.

-Кто там? - натужно прокряхтели из-за двери.

Гостья задумалась. Из всех приветствий в голове крутилось только – «Здравствуйте сволочи» и «Гавненько не виделись».

Красная шапочка продолжала молча стучать, пока дверь не отворилась, и в лицо гостье не упёрлось дуло трёхлинейки Мосина. Винтовка была в руках взлохмаченного мужика.

-Ты кто? - перешла в наступление Красная шапочка.

-Кто, кто конь ретивый!

-У тебя, и пальто, наверное, есть? - съехидничала девчушка.

-Чё надо? - из-за плеча «коня», выглянули два горящих похотью старческих глаза.

-Пустите на ночлег, люди добрые! - начала завывать путница.

-Ну, хватит, хватит, ты мне малину не пали, а лучше вали! - проворчала в ответ добрая старушка.

-Не уйду, пока жрать не дадите! - стояла на своём Красная шапочка.

Дедок нервно сплюнул, и закинув винтарь за плечо, вышел из избы. Обдав гостью перегаром, человек с ружьём, гремя алюминиевым чайником, привязанным сзади к старому солдатскому вещмешку, пошёл прочь.

-Касатик, ты куда? - понеслась за ним хозяйка избы.

Красная шапочка огляделась по сторонам, и шагнула внутрь. Посреди светёлки, стоял деревянный с резными ножками стол, с самоваром посередине. Вся поверхность стола была завалена объедками. Красная шапочка метнулась внутрь, и начала сгребать со стола остатки пиршества себе в рот. В довершении всего открыла краник и подставила кружку. Вместо чая из носика полилась синюшная жидкость, распространяя вокруг запах угара.

-Самогоночкой балуетесь, сволочи, - проговорила гостья, заливая горючее себе в баки.

-А самогончик-то, фуфлыжный…

Вдруг, хлопнула дверь, и в избу ввалилась запыхавшаяся бабка.

-Эй, куда расхозяйничелась! - кинулась хозяйка перекрывать бронзовую задвижку самовара.

Красная шапочка, громко икнув, сползла под стол.

-Эх, незадача! - проворчала бабка, шаря по карманам у гостьи.

Скрюченные пальцы извлекли из карманов на свет мятые конфетные обёртки, рогатку, запечатанный презерватив и много другой мелочи.

-Наверное, чтобы спички заворачивать, - подумала бабка, вертя в пальцах круглую резинку. Наконец, хозяйка достала сложенную вчетверо бумажку. Развернув, бабка начала бегло читать помятый «Аусвайс»:

Психоневрологический диспансер,

Управление городских дурдомов,

г.Мухосранск

Справка

Данная справка выдана в том, что гр-ка Голытьба Муся Варфоломеевна прошла ускоренные курсы электрошоковой терапии, и признана годной к строевой службе, работе с РВВ, СВГЧ.

Главный врач психоневрологического диспансера: Дуркин Д.Т.

 

порывшись в карманах, хозяйка извлекла наружу ещё один документ:

 

г.Мухосранск

Управление городских дурдомов.

Разыскивается Голытьба Муся Варфоломеевна, в связи с тем, что она не прошла флюорографию мозга, и представляет опасность для здоровья окружающих. Кто окажет посильную помощь в розыске вышеуказанного субъекта, будет награждён премией в размере 25 ломаных грошей

Главный врач: Придурова Т.М.

 

Руки бабки затряслись, в уме она уже перебирала хрустящие бумажки.

Но вот, что-то не давало бабке покоя! В голове носилось, что-то до боли знакомое. Она ещё раз прочла бумагу из городского дурдома.

-Внучка! - бабка радостно хлопнула ладошками по бокам, подняв тучу пыли от своей, давно не стираной, кашемировой юбки.

-Да…, но с другой стороны, двадцать пять грошей на улице тоже не валяются! А какая прибыль от неё? - бабка оглядела с ног до головы лежащую гостью.

В её голове созрел коварный план. Она кинулась в сени, а потом на улицу. Подняв красное стекло фонаря, бабулька задула свечу внутри. Надо сказать, что давным-давно, ещё только начиная своё нехитрое ремесло, она втёрлась в доверие к местному околоточному – брату дяди Стёпы – Мальчику с пальчиком. А красный фонарь служил своеобразным сигналом, так, на всякий, такой случай. В доме послышался шорох, бабка кинулась назад. Красная шапочка сидела на полу, размазывая слюни по своей грязной манишке.

-Внученька, что-ж ты так сидишь, простудишься, - запричитала бабка, кинувшись к ней.

-Сейчас организуем фуршетик! Баньку…

-Налей лучше, - грубо перебила бабку внучка.

-Сейчас милая, я мигом.

Заскрипели дверцы старого комода, и стол «расцвёл» малиновым вареньем, шанежками, и запотевшим штофом чистого самогона. Красная шапочка залезла на лавку, и водрузила драные локти на стол. Хлопнула пробка, и янтарная жидкость разлилась в стаканы. Внучка опорожнила гранёный «Бокал» и, занюхав грязным рукавом, произнесла:

-После первой не закусываю!

Бабка повторно наполнила посуду.

-Ну, за успех нашего мероприятия…

Хлопнула дверь в сенях, потянуло сыростью.

-А вот ещё гости! - бабка кинулась к выходу.

Шапочка сжала в руке пирожок. На пороге избушки стоял маленький мальчик.

-Проходи касатик! - засуетилась хозяйка хаты.

-Прошу, к нашему шалашу! – невежливо пробубнила внучка, опрокидывая ещё одну порцию самогона себе внутрь.

Мальчик прошёл по светёлке, волоча за собой огромную резиновую дубину.

-Наливай, старая, - прогнусавил гость.

- Зачем звала?

Брошенная дубина, расколола чугунок с картошкой, стоящий на столе. На пол посыпались аппетитные дымящиеся кругляшки. Бабка достала обе справки шапочки, и разложила их перед околоточным, на столе.

-Ах ты, старая профура! - Красная шапочка пододвинула свою корзинку поближе. Околоточный поудобней перехватил дубину в руках.

-Гражданка, Голытьба-а-а, вы арестованы, - Мальчик с пальчиком подхватил стакан с «топливом», и опрокинул его себе внутрь. Горючее потекло тепер уже в его баки.

-Отведай-ка маменькиного гостинца! - аппетитная булочка полетела в сторону бабки. Родственница была хоть и старая, но реакции ей было не занимать. Долгая жизнь лесной путаны, приучила её быть готовой ко всяким неожиданностям. Укрывшись за самоваром, бабка грязно выругалась. Второй пирожок угодил прямо по стакану, к которому так жадно присосался страж порядка. Стекло разлетелось вдребезги. Околоточный повалился за стол, вместе с застрявшими в глотке остатками стеклотары. Бабуля схватила ухват и пошла в наступление на внучку. Вместо боевого марша она цедила сквозь зубы:

Бабушка внучку из леса ждала,

Калий цианистый в ступе толкла.

Дедушка бабушку опередил,

Внучку к забору гвоздями прибил!

Поскольку дедушки у бабушки не было, а ухажёр свалил загодя, претворять в жизнь сюжет данной замечательной песенки, бабке пришлось самой.

Красная шапочка не успела увернуться, и ухват прижал её к бревенчатой стенке. От удара о стену, внутренности внучки содрогнулись, и волна выпитого и съеденного плеснула в скукоженное лицо старушки. На миг она захлебнулась. Этого было достаточно. Шапочка двумя руками вцепилась в старушечье лицо. Большими пальцами в глаза, остальными за уши. Любящая внучка надавила. Брызнули глазные яблоки, забрызгав кровью сарафан хозяйки дома. Бабка завопила, и осела на пол. Внучка начала её топтать. Под столом наметилось какое-то движение. Краем глаза Красная шапочка увидела подползающего к месту побоища околоточного. Метнувшись к печке, она достала чугунок и опустила его на голову мальчика. Чугун оказася крепче головы. Фуражка разъехалась в стороны. Кокарда жандарма, самого пьяного округа в мире, застряла в голове.

-А во лбу звезда горит! - продекламировала внучка и подняв дубину над головой, с силой опустила её на лысеющую проплешину Мальчика с пальчиком. Но не так-то просто было разделаться с околоточным. Кирзовым сапогом, он пнул нападавшую под дых. Внучка скрючилась, и сквозь прогнившие зубы, на пол потекла розовая юшка. Вскочив на ноги, мальчик скрюченными пальцами вцепился в задубевшее лицо внучки. На последнем издыхании Красная шапочка дотянулась до лежавшего под столом штофа. Размахнувшись, она ударила им по руке околоточного, и сломала ему его пальчик. Тело Мальчика, теперь без пальчика, содрогнулось, и он начал оседать вниз. Лицо его сначала побагровело, затем посинело. Тело одеревенело, и он грохнулся наземь. Вместе со стуком, он выбросил вверх струю пара, синего цвета. Сработал аварийный запорный клапан. В нашей сказке Мальчик без пальчика стал лишним. Шапочка перевела дух и огляделась.

-Что же, я теперь, скажу своей маме?

-…Скажу, что бабушку съел волк!

 

Летит комар со страшными ожегами на губах.

- Где это ты - спрашивает другой комар

- Хотел жену светлячка поцеловать,

а оказалось – окурок!

(Берегите природу, мать вашу!)

 

Иван проснулся от шума, доносившегося снизу. Свесив голову с сеновала, он увидел, как ворота приоткрылись, и в сарай ввалилась голая, шатающаяся от выпитой самогонки, женщина.

-Ты кто? - вытаращив глаза, спросил Иван.

-Кто-кто, конь в пальто! - проговорила женщина, заваливаясь в корыто со свинячим пойлом.

-Неправда, коня я видел, ты на него не похожа! Да и пальто у тебя нету! – тут-же разоблачил её Иван.

-Жена я твоя, Василиса!

-Не-е, мне такая жена не нужна, у меня говорящая лягушка есть! - проворчал Иван, зарываясь обратно в сено.

-Идиот! - Василиса отпила из бутылки, и, зачерпнув из корыта жижи, закусила…

За стеной сарая забрезжил рассвет. Луч света настиг пьяную Василису, она начала дёргаться в конвульсиях. Бутыль с огненной водой упала на землю. Кожу начало коробить, и на месте утренней гостьи, оказалась большая жаба, плавающая в корыте с балабасом…

Бабка доставала ухватом чугунок из печи, когда дверь избы отворилась, и на пороге показался Иван с жабой на плече.

-Дармоед явился! - пробурчал сидящий за столом Данила.

Иван скользнул взглядом мимо стола и остановился на чугунке.

-Всё маманя, собирай тормозок, пойду с женой в город!

Бабка села на край лавки и запричитала.

-Что ты там будешь делать, братец? – с насмешкой в голосе, спросил Данила.

-Буду ходить по рынкам со своим аттракционом! - гордо заявил Иван.

-С кем будешь ходить? - удивился вошедший Изя.

-Аттракцион у меня будет, я уже и название придумал – говорящая жаба!

-Ну-ну, валяй! - проговорил Данила, набивая рот картошкой с укропом.

Собирали Ивана всей деревней. Жратвы или денег никто особо не давал, зато советчиков собралось около дюжины.

-Смотри, гроши никому не показывай, враз тиснут! А лучше, в трусы спрячь! - советовал сосед, бывший бухгалтер разорившегося совхоза «Светлый путь», укравший совхозную кассу перед самым развалом хозяйства.

-Никому не верь! Особенно чухонцам, без штанов вмиг останешься! - причитала бабка, по молодости путавшаяся с этими самыми чухонцами, за что и была прозвана в деревне – золушкой.

Иван закинул за плечо нехитрые пожитки. Засунул жабу за пазуху. Попрощался с роднёй, и двинул свои лапти в сторону леса. Долго ещё стояла на околице старая бабка, и махала платком вслед удалявшейся сутулой, затянутой в рваный ватник спине, будущего шоумена.

 

-Здесь бил Клинтон!

(Надпись на березе)

 

Красная шапочка полдня шурудила по комоду своей бабки. Ничего ценного найти не удавалось.

-Где же старая прячет бабки? - с ещё большим усердием обыскивала внучка старый сундук.

Перевернув вверх дном всё, что было в избе, Красная шапочка села посреди светёлки на окоченевшее тело околоточного. Взгляд блуждал вокруг, пока не остановился на часах с кукушкой.

-Продать хоть часы? - подумала внучка и подошла к механизму.

Стрелки стояли на одном месте.

-Наверное, кукушка улетела?

Сняв часы со стены, Красная шапочка потрясла ими в воздухе. Часы не шли.

-Да, за такое барахло никто не даст ни гроша.

Внучка швырнула бесполезную вещицу на пол. Дверца треснула и изнутри вылетела пружина. Вслед за ней, на глиняный пол посыпались зелёные бумажки. Они были разноцветные с различными буковками и циферками. Внучка собрала фантики. Посреди каждой бумажки был нарисован какой-то дедушка.

-Наверное, фотографии бабкиных ухажёров? - подумала Красная шапочка.

-Авось пригодится? - внучка начала запихивать бумажки в корзинку.

-Будет вместо подорожника, когда приспичит по большому! - сообразила Красная шапочка.

Пнув со злостью бесполезное тело бабки, девочка пошла к выходу.

Ловить в лесу ей было больше нечего, и она решила попытать счастья в городе. Маманя ей рассказывала о нём всякие интересные вещи, и ноги сами понесли её по тропинке, в чащобу леса, навстречу новым впечатлениям.

 

До этой высоты ползём зигзугом.

- Не зигзугом, а зигзагом, товарищ майор!

- Как я скажу, так и поползёте!!

(Окопные байки)

 

Дед с удовольствием наблюдал, как его сыночек рвал зубами сырую курицу, мальчик не стал ждать, пока она свариться в котле. Кости хрустели, во все стороны летели перья. Родители не успели её даже ощипать. В какие-то пять минут с курицей было покончено, и вот уже опять сыночек стучит деревянной ложкой, требуя пищи.

-Собирайся старый опять в лес, видишь, есть сыночку нечего.

-Хорошо ещё самогонки не просит! - подумал дед, шагая за добычей. Он решил опять сходить в деревню, как и в прошлый раз – спереть где-нибудь курицу, или на худой конец - дворнягу. Правда, в прошлый раз он насилу унёс ноги от собак, спущенных хозяевами дома, в чей курятник он забрался.

-Ничего, в этот раз я взял табачку, присыплю следы, и собаки отстанут, - приободрился дед.

Вскоре показалась деревня. Дед пригнулся и полез в кусты. Забрехали собаки. Из крайней избы выскочил мужичонка с дробовиком в руках, и кинулся за плетень. Вскинув ружьё, он выстрелил в сторону деда. На голову посыпались срезанные ветки. Рядом что-то воткнулось в ствол.

-Рублеными гвоздями стреляет подлюка! - он почувствовал себя дичью.

Не сдержавши себя от гнева, он вскинул ружьишко, и выстрелил в ответ. Охотник пригнулся и побежал за ворота. Высунув оттуда дуло, он пальнул наугад.

-Ага! Браконьер, получи-ка, – дед выстрелил второй раз, расщепив одну из досок забора.

Лопнуло стекло.

-Рикошет, наверное, - Дед переломил ружьё, и забил патроны в стволы.

Где-то в стороне заработал пулемёт «Максим».

-Ого, начинается! - дед высунул голову, и в следующий миг лишился шапки, и половины правого уха.

Острая боль пронзила старческое тело. Прижав ухо рваным кушаком, он выстрелил в сторону крайнего дома.

Деду вспомнилась почему-то немецкая фраза: Аун цванцих, фо зинцих! Что она означала, он не знал, но помнил выражение лица толстомордого фрица, который шёл со штыком наперевес. Дед его впоследствии убил булыжником, поскольку патроны ему тогда выдать забыли, а у фрица они должно быть кончились. Конечно, дед давно уже был совсем не тот, бравый воин его императорского величества. Но как говориться – опыт не пропьёшь.

Кровь запеклась, и уже не бежала по щетинистому лицу. Дед сменил место дислокации, и затаился в куче навоза. В деревне бухнул взрыв. Кто-то кинул осколочную гранату.

-Запасливые сволочи! - подумал он, и пальнул наугад.

Кто-то заверещал. Толи раненый мужичок, толи подстреленная свинья.

-Поди, разберись! - подумал дед и, вскинув ружьецо, пополз к месту побоища.

А в деревне вовсю воевали. На главном деревенском пустыре, перед зданием сельсовета, кто-то под шумок уже успел повесить местного председателя. Его обрюзгшее от постоянных возлияний горячительными напитками тело, болтало ветром на волосатой верёвке, иногда простреливаемое шальными пулями, которые щедро летели со всех сторон. Кто-то вывесил даже красный флаг, похожий почему-то на рубаху. Со стороны колхозного амбара, стрекотал пулемёт, поднимая фонтанчики пыли на дороге. Опустившись около ограды, дед поднял голову. Хозяин дома яростно отстреливался от пулемётчика.

-Да, соседи здесь дружные! - дед прицелился в мужичка.

Грохнул выстрел. Красное пятно расползлось на спине, мужичок упал, вскинув вверх ноги в грязных рваных портках. Вдруг, окно в избе треснуло и рассыпалось. Из него высунулось дуло немецкого пулемёта «МГ» и плюнуло в сторону деда длинной очередью. Затрещали доски забора. Посыпалась труха расщепленных штакетин. Дед зарылся в липкую грязь.

-Ну, дела! - подумал дед, и выстрелил в окно дома, дёрнулись занавески и, наружу взмахнув сиськами, вывалилось тело пулемётчицы – старой бабки. Сам пулемёт воткнулся дулом в землю. Дед радостно перемахнул забор, и побежал зигзагами к дому. Подхватив пулемёт, боец направился к свинарнику. Навстречу, из избы выскочил мужичок небольшого роста с вилами наперевес. Дед развернул пулемёт, и нажал на гашетку. На землю посыпались дымящиеся гильзы. Тело мужичка поднялось в воздух, и нашпигованное свинцом, полетело в заросли амброзии, которая в нарушение всех санитарных правил, бурно росла за околицей. Ржавые одинокие вилы шлёпнулись на землю. Распахнув дверь свинячьей квартиры, он поднял дуло, и зашёл внутрь. В дальнем углу сарая, из темноты на него смотрели два горящих глаза.