Часть 1

Рождение героя

 

Я вырву с корнем вокруг себя все,

что мне преграждает дорогу к власти.

Я хочу быть полным властелином

и постараюсь силою добыть то,

чего не мог добыть

своими достоинствами.

(Фридрих Шиллер)

 

На небе сверкали молнии, а из огромных чёрных туч, которые взяли в плен окружающие горы, лились потоки воды, сметая всё на своём пути. Разрезая темноту ночного неба, молнии били куда-то в верхушки гор. Грохот от падающих сверху камней, тонул в общей какофонии звуков. Позже, поднялся жуткий ветер. В полнейшей темноте, освещаемой только вспышками электрических разрядов, можно было увидеть небольшую деревушку, состоявшую из нескольких хижин, сложенных, следуя местной традиции, из крупных побегов тростника, и накрытых сверху широкими пальмовыми листьями. В нескольких из них, мерцали огоньки очагов, старательно боровшихся за свою жизнь, на всё возрастающем ветру, и стене из воды, падающей сверху. На полу одной из хижин, на старой с прорехами тряпице, лежала грязная женщина с огромным животом, которая беспрестанно кричала. Вокруг неё, крутилась седая старуха.

-Нагуляла блудница, теперь терпи! - кричала она, подгоняя свою помощницу, молодую девушку с таким же, не умытым и некрасивым лицом.

-Помогай, что стоишь, как истукан, никогда не видела рожениц?!

Девочка, спотыкаясь, побежала к очагу, на котором, в огромном металлическом чане кипела вода.

-Что, опять застыла, безрукая, неси воду! - продолжала кричать старуха на свою помощницу.

Та излишне суетилась, спотыкаясь, схватила деревянный ковшик в руку, и набрала кипящей воды из котла.

-Ты что, хочешь меня сварить?! - продолжала скандалить старая бабка, поворачиваясь обратно к женщине на полу.

-А ты не лежи, как дерьмо в выгребной яме, шевелись, тужься! - теперь старуха кричала уже на роженицу, которая никак не могла разродиться.

-Где твой хахаль теперь? Как ноги раздвигать, так ты везде была первая! Куда только смотрели твои достопочтенные предки? Хорошо, что твой отец, не дожил до такого позора! - продолжала кричать бабка.

Несмотря на свой скверный характер, склочная старуха дело своё знала хорошо.

А за стеной хижины, в это время, молнии били всё сильнее. Грохот стоял такой, что создавалось впечатление, что раскалывается небо, и осыпаются камни с гор. Тучи на небе, становились всё тяжелее и тяжелее, продолжая накапливать огромные массы влаги.

-Ну что ты лежишь кулём, тужься, я тебе говорю! – перекрикивая звуки грома, в очередной раз, бесновалась старуха.

В этот раз, небо озарила особенно сильная огненная вспышка. Грохот раздался такой, что из окрестных лесов, несмотря на гром и потоки воды, из своих гнёзд сорвались стаи птиц. Такое было впервые, чтобы под дождём, все птицы разлетались в разные стороны. Джунгли ожили разнообразными криками, и сумасшедшими воплями своих обитателей.

А из хижины, продолжали доноситься яростные крики женщины.

Тут небо прорезала особенно яркая вспышка, и молния, насыщая воздух электричеством, ударила прямо в хижину с роженицей, во все стороны от которой полетели снопы искр. Кровля загорелась, и под напором ветра и воды, сорвалась вниз. Горящие куски полетели под бушевавшим ветром, в разные стороны. Вниз, со склона, исчезая в пропасти, поднявшимся ветром унесло, остатки кровель соседних хижин.

Через входной проём, между переплетёнными лианами, вылетело обугленное дымящееся тело старухи, и из хижины повалил дым. После удара молнии, пространство вокруг деревни, окутала зловещая тишина, а затем вновь засвистел ветер, и практически вся хижина, горящими головешками, разлетелась по горному склону. Её горящие остатки скрылись где-то далеко внизу, в русле, протекающей там, бурной горной реки.

Воды было столько, что казалось, пришёл конец света. Потоки воды устремились в долину, смывая всё на своём пути. Перекрывая шум потока, в разрушенной хижине, под завалом из лиан и обломков стволов, раздался детский крик.

 

Что такое аристократ? Человек,

который потрудился родиться.

(Пьер де Бомарше)

 

-За что, я плачу тебе столько денег? Найди и убей его, слышишь меня, убей! - кричал хозяин замка, расположенного на огромной скале, в сотне вёрст от хижин, где только что родился маленький ребёнок.

-Мой господин, он ещё крохотный, он не причинит вам зла, не успеет, до этого я его отыщу и прикончу! А вы перестаньте верить россказням этой проклятой старухи, из вашего подземелья, которая специально изводит вас своими предсказаниями! - оправдывался придворный Министр.

-Молчать ничтожество, не твоего это ума дело! Я приказал тебе найти, и убить его! Так будь добр, найди и убей! - всё больше распалялся хозяин замка, брызгая слюной в сторону, практически лежащего на полу у его ног, человека.

Павший ниц, был обнажён по пояс, и вся его кожа была расписана странными знаками, a спина была вся в старых шрамах и свежих кровавых потёках. Он беспрестанно хлестал себя кожаной плёткой, и кричал при этом своему хозяину, который в исступлении метался около своего трона.

Отшвырнув тело Министра, обнявшего его сандалии, в надежде облобызать немытые ноги своего хозяина, тот, в очередной раз, направился в подземелье замка. Сняв со стены, один из нескольких, коптивших свод потолка факелов, он кинулся к потайной двери, которую закрывало шерстяное одеяло. Откинув полог в сторону, лязгнул внутренний замок, и дверь со страшным скрипом отворилась, обнажая чернеющий коридор. Подуло сквозняком, и изнутри полетели клочья пыли. Хозяин замка, освещая свой путь факелом, стал спускаться по каменной лестнице, которая вела вниз. Вскоре, его шаги затихли где-то в подземелье замка. Раб приподнял голову от пола, и в свете факелов, на лице старого пройдохи, показалось хитрое выражение, Министр злорадно улыбался.

А в это время, хозяин замка, спустившись по лестнице, практически на самое дно подземелья, пошёл по длинному коридору, освещая перед собой факелом путь. Мимо постоянно пролетали испуганные светом, то ли летучие мыши, толи какие-то ночные птицы.

-Откуда вы все тут берётесь, в каменном подземелье! - раздражённо подумал про себя хозяин.

Где-то за стенами шумел водный поток. Да, это была подземная река, протекающая рядом с замком. В самом крайнем углу помещения, в которое вывел длинный ход, на большой проржавевшей за давностью лет, металлической цепи, была прикована седая старуха, которая завидев в свете факела хозяина замка, метнулась в его сторону, но прикованный цепью ошейник, который висел на горле, и своими острыми посеребрёнными шипами, причинял ей нестерпимую боль, не дал старухе вонзить свои кривые когти ему в лицо.

-Ну что проклятая старуха, ты ещё жива? - проговорил хозяин замка, и ударил её по лицу со всего размаху рукой.

Посетитель поднёс горящий факел вплотную к голове, на которой от жара огня, начали шипеть и заворачиваться седые волосы.

-Говори тварь, почему ты обманываешь меня. Если я узнаю, что это правда, я буду истязать тебя бесконечно, пока ты не перестанешь мне лгать! - кричал прямо ей в лицо хозяин замка, - ты нагло врешь мне в лицо, старая облезлая шлюха!

Старуха, убирая лицо от нестерпимого жара факела, пыталась когтями расцарапать ему лицо, но хозяин замка вовремя убирал голову.

-Он скоро найдёт тебя, и убьёт! - засмеялась старуха, сухим кашляющим смехом, отворачиваясь от оплеух, которыми щедро награждал её хозяин замка.

-Он придёт за тобой, и ты пожалеешь, что ты совершил! Ха-ха-ха! - сухое покашливание старухи мало походило на смех, но выражение её лица говорило, что узница несказанно радуется.

-Ты всё врёшь, старая ведьма. Я сожгу тебя на костре, или отдам своим жрецам, пускай разделают тебя, в угоду своим богам, на жертвенном камне! - вскричал хозяин замка, ударив старуху под дых.

Схватив одной рукой за волосы узницы, он второй рукой поднес факел к её обезображенному шрамами лицу.

-Ты слышишь меня, старая ведьма, ты сгоришь на костре! - хозяин замка бросил старуху на пол, и направился на выход из подземелья.

В след, с каменного пола неслось дребезжание старой ведьмы:

-Он придёт за тобой, и ты пожалеешь, что сделал это! - крик ведьмы, многократно усиленный сводами, отозвался эхом, откуда-то из темноты мрачных коридоров подземелья.

 

Уничтожение одного,

есть рождение другого.

 

Старик, в рваном солдатском платье, брёл в темноте по горной тропинке, ощупывая перед собой каменистую дорогу сухим деревянным посохом, который он сжимал в мозолистых руках.

Уже давно отгремел гром, воды, сошедшие с небес, затопили всю долину внизу, похоронив под собой несколько деревень и прилегающих пастбищ, вместе со всей пасшейся там живностью. Старик в это время, взбирался всё выше и выше, по узкой горной тропе, с которой, вниз, беспрестанно осыпались мелкие камни. Он направлялся к хижине, которая должна была быть где-то здесь, совсем рядом, но он не узнавал окрестности, непогода сильно изменила их, и всё было теперь по-другому, по-новому. Он шарил в темноте глазами, и не мог найти огонёк родного очага. Вдруг, его нога обо что-то споткнулась, и он, чуть не упав с тропы вниз, чтобы удержаться, встал на одно колено. На земле лежал перевёрнутый бронзовый котёл, он ощупал его руками. Он узнавал его, это был его котёл из их деревни, он, своими руками, изготовил его, как и многие другие котлы из мягкого податливого металла, для своих односельчан.

-Как же давно это было! - прошептал старик.

Здесь, в каждой деревне, были свои, ни с чем не сравнимые вещи. Кто-то умел ковать котлы, кто-то ковал оружие, а кто-то правил плуги. А кому-то, было суждено пасти овец. У каждого на этой земле было своё дело. Он очень давно не был дома, поэтому схватив котёл мозолистыми руками, он прижал его к телу, и пошёл по тропе быстрее. Вскоре, он нашёл свою хижину, вернее то, что от неё осталось. Здесь, даже после прошедшего ливня, ещё дымились остатки стволов пальм, из которых была сложена хижина. Это было удивительно, что даже несмотря на проливной дождь, они до сих пор дымились. Разбирая завалы, он нашёл тело седой старухи. Там, в прошлой жизни, она была его женой, спутницей по нелегкой стезе кузнеца. Он не видел её с тех пор, как ушёл служить королю этих мест. Ушёл он не сам, его забрал отряд крепостной стражи, в то время их набирали на войну с неведомым ворогом, который двигался на владения их короля, с соседних с горами, заболоченных низин. Война для него затянулась, и он потерял счёт дням и ночам, в череде бесконечных атак или позорного бегства от неприятеля. Растратив всю свою сознательную жизнь на убийства и бесконечные походы, он давно уже потерял не только семью, но и смысл своей никчемной жизни.

Свою жену он еле узнал, её тело было почти сгоревшим, часть тела была уже поедена дикими зверями, и только медальон, висевший на разорванной груди, указал ему кто перед ним. Оттерев пальцами с медного кругляшка пятна, уже засохшей крови, он вгляделся в до боли знакомый узор, выбитый им когда-то собственноручно. В знак запоздалого уважения, он сел около её праха, положив посох на землю, и склонился в беззвучном плаче. Неожиданно тишину разорвал младенческий крик. Изумлённый старик встрепенулся. Подняв голову, он увидел, что среди завалов, лежит маленькое тельце, завёрнутое в тряпицу, и пищит тоненьким голоском. Поднявшись с земли, он направил свои стоптанные сандалии в сторону человечка. В луже тёплой воды, наполовину залитый ей, и весь измазанный грязью, лежал маленький мальчик. Странно, что его тело было нетронуто дикими зверями, которые тут-же рядом, практически сожрали его жену, и ещё кого-то, чьё незнакомое старику тело, лежало неподалёку от завалов хижины.

-Кто ты, и откуда? - кричал старик, потрясая в воздухе, измазанным копотью кулаком.

Его хижина лежала в огромном кратере, выжженным ударом страшной молнии. Вытерев слезящиеся глаза, старик спеленал младенца в более-менее сухую тряпку, которая валялась рядом, и прижав младенца к груди, направил свои сандалии в сторону соседних хижин. Нигде не было ни души. Создавалось впечатление, что обитатели поселения собирались в спешке, хватали только самое ценное, и разбегались в разные стороны. Старик побродил немного, среди брошенного жилья, и не найдя ничего, кроме пары засохших сухарей, да обгорелую тушку курицы, он, похоронил свою старуху, и пошёл прочь от этого страшного, когда-то бывшего ему таким родным, места. Немного обдумав создавшееся положение вещей, старик направился в соседнюю деревню.

-Как ты выжил в таком кошмаре? - спрашивал старик младенца, который на удивление вёл себя очень тихо.

Не плакал, и не кричал. Как только он начинал ныть, в своём желании поесть, старик совал ему в рот кусочек засушенного мяса. Младенец начинал сосать, и сразу замолкал. Старик шёл не очень быстро, но, когда расцвело, на горизонте уже появились хижины соседнего поселения. Из многих хижин валил дым. Повсюду доносились звуки обжитого места. Где-то хрюкали свиньи, валяющиеся в грязи, под ногами. Мимо него, по протоптанным в грязи дорожкам, громко вопя, и ссорясь между собой, бегали немытые дети. Пробежала в истерике стайка гусей. Старик направился к одной из хижин, на окраине поселения, из кирпичной трубы которой, сильнее всего валил чёрный дым.

Чем ближе он подходил к ней, тем всё яснее доносился звук металлических ударов, и летящие во все стороны, из оконных проёмов стен, снопы искр, которые озаряли предрассветные сумерки. Когда старик практически вплотную подошёл к хижине, шерстяной полог закрывающий вход в неё откинулся, и наружу появилась прокопчённое тело сельского кузнеца. В руках он держал ярко-красного цвета заготовку для плуга, которую он кинул в деревянную бочку, наполненную дождевой водой. Белый пар повалил вверх, закрывая фигуру кузнеца.

-Я приветствую тебя хозяин кузницы! - поднимая в приветствие руку, проговорил старик.

Кузнец, вглядываясь в темноту, пытался понять, кто с ним заговорил.

-А, это ты, старый Улоф! И где же это старого пса носило столько лет. Я был ещё совсем малой, когда тебя забрали в солдаты, армии нашего грозного и великого короля, владыки всех наших мест! – произнёс Кузнец, доставая остывшую заготовку из бочки с водой.

-Пришлось послужить нашему королю на поле брани! - ответил старик, присаживаясь на кучу дров, сваленную около стены кузницы.

-Ну, и много ты там наслужил? - насмешливо спросил его кузнец.

-Как видишь, деревянный посох и переметная сума, всё моё богатство со мной. Очень удобно, нигде ничего не оставишь и не забудешь, а если и забудешь, то и возвращаться не стоит! - ответил ему старик с улыбкой на губах.

-Ну, а что привело тебя ко мне, соскучился по старым друзьям? - спросил кузнец старика.

-Купишь у меня младенца? Мальчик вырастет, будет тебе подмастерьем! - прояснил старик цель своего визита.

-А я почём знаю, где ты его взял, вдруг ты его украл, и следом прибегут его родители. А тебя потом ищи свищи! Ты же знаешь, что бывает за воровство детей!

-Его родители сгорели от удара молнии. Если не веришь, сходи в соседнее поселение, и проверь! Много не попрошу, пару серебряных монет, да вкусный ужин! Кузнец на время замялся, жена не принесла ему сына, только две дочки, две бесполезные для его кузнечного дела, дочки.

-Одна надежда на бакшиш, - подумал кузнец, отворачиваясь от гостя и направляясь обратно в кузню.

-Иди, спроси у жены, если она согласится, я возьму твоего младенца, старый Улоф! – проговорил кузнец, откидывая полог, закрывающий вход.

Старик направился в хижине, около которой сидела жена кузнеца, и чистила бронзовый котёл. Вокруг неё бегали её малолетние девочки.

-Я приветствую тебя, о досточтимая хозяйка! - проговорил старик, подходя к жене кузнеца.

-И тебе не хворать, старая развалина! – в ответ пошутила женщина, откладывая котёл в сторону.

-С чем пожаловал такой дорогой гость! - с долей иронии в голосе, спросила она.

-Возьми моего младенца, отдам недорого. Две серебряные монеты, да пару краюх хлеба с куском сушёного мяса. Ну ещё с ужином в придачу!

-Что сказал тебе мой муж? – спросила женщина, кидая мокрую тряпку в котёл.

-Он сказал, что как ты скажешь, так и будет. Тебе же с ним возиться! - ответил хитро, улыбнувшись Улоф.

Жена кузнеца встала, взяла кулёк с мальчиком из рук старика, и занесла в хижину. Вскоре оттуда раздался детский крик. Спустя какое-то время, женщина вышла на улицу, держа в руках снедь.

-Извини старик, серебра в хижине не держим, а ужин будет готов очень нескоро! - ответила хозяйка, протягивая, нехитрую деревенскую снедь и несколько медных грошей, старику.

Старик покидал в сумму краюхи засохшего хлеба, и приличный кусок вяленой конины. Одел ремень сумки через плечо, и стуча деревянным посохом по утоптанной дорожке, направился прочь из деревни.

Старик шёл каменистой дорогой, стуча своей палкой, и не видел, как сзади него, по придорожным кустам, облепившим горные склоны, светятся многочисленные пары глаз. Вскоре, эти глаза сбились в одну кучу, поближе к тропе, и на дорожку позади старика, крадучись на мягких лапах, вышли огромные серые волки. Небольшая стая последовала за стариком, ожидая, пока он покинет пределы поселения, и скроется за одним из поворотов горного склона.

Волки, не приближаясь, последовали вслед за путником. Стая стала окружать его, когда он уже покинул поселение.

Старик шёл, напевая солдатский маршевый мотив, стучал в такт посохом и радовался такому выгодному обмену. Практически на пустом месте, он получил сумму с медью и снедью, и теперь с хорошим настроением, направлялся прочь от поселения. В пылу радостного расположения духа, он не сразу услышал сзади себя шум, а когда обернулся, было уже поздно. Он увидел, что его окружают со всех сторон серые хищники. Самый крупный вышел вперёд стаи, и взглянул в глаза старика. Тот всё сразу понял, и в страхе побежал по тропинке, насколько позволял ему его почтенный возраст, и груз его прошлых кровавых грехов, так легко им заработанных, на службе солдатом в королевской армии. Серые хищники быстро его настигли, и вскоре окрестности тропы огласили душераздирающие старческие вопли.

Как ни странно, никто из волков даже не притронулся к мясу разодранного тела путника. Правда, один из волков было попытался отхватить часть мяса, но глухое рычание вожака отогнало его от лежащего трупа.

Волчья стая, так же тихо исчезла, как и появилось до этого.

-Откуда здесь появились волки, ведь их никогда здесь не было? Проговорила жена кузнецу, услышав вдалеке волчий вой.

-Да, очень странно, раньше волки не были замечены около нашего поселения. Ни одного раза! - подтвердил сомнение своей жены кузнец.

Не воспитывайте детей,

все равно они будут похожи на вас.

Воспитывайте себя...

 

-Ты, не так держишь молот! - проговорил кузнец, взяв своей мозолистой огромной рукой маленькую ручонку своего приёмного сына, тот с трудом скрывая боль от натертых мозолей, перехватил небольшой молоток, и стал им править раскалённый в горниле металл.

В кузне было душно, воняло различными порошками, в избытке лежавшими по углам, которыми пользовался его отец при ковке металла.

-Подкинь уголька! - крикнул кузнец.

Мальчик отложил молоток в сторону, и побежал на двор, за очередной порцией каменного угля, лежащего горкой около стены хижины. Когда уголь уже пылал в горниле, он подскочил к кожаному меху, и начал усиленно нагнетать воздух в печь. Жар многократно усилился, и кузнец, спустя какое-то время, одной рукой извлек из горнила раскалённый кусок металла. Другой рукой, он схватил молот, которым начал плющить раскаленную болванку.

Маленькому Олафу доставляло удовольствие смотреть на то, как его отец работает с мягким податливым металлом.

-Весь процесс включает в себя три шага – нагрев, выдержку и остывание! - учил кузнец сына, превращая бесформенный кусок расплавленного металла в заготовку, пока только ему одному видимого изделия.

-А в зависимости от того, что ты хочешь получить на выходе, и с каким материалом работаешь, выбирай разные действия: предел, продолжительность, а также способы охлаждения заготовки. Есть две основные цели нагрева металла в печи: повышение прочности – это необходимо для ножей, топоров, и мечей, которыми бьют по твердым поверхностям; и увеличение пластичности изделия. Например, перед тем как ковать или гнуть. При нагреве следует следить за цветом заготовки. Он должен быть насыщенно-красным, с оранжевым или желтоватым отливом, в зависимости от типа. На поверхности не должно образовываться черных или иных цветных пятен. Он должен быть насыщенно-красным, с оранжевым или желтоватым отливом, в зависимости от типа.  Охлаждение можно проводить различными способами. Если срочно нужно сбить нагрев, на одном участке изделия, то можно воспользоваться направленной струей холодной воды. Водное, а значит быстрое, остывание необходимо для металла мечей или скажем кинжалов. После нагрева, следует взять заготовку щипцами, и поместить в бочку с водой. Нужно охлаждать постепенно – сперва водой, а затем уже и маслом. И третий способ – постепенное остывание на свежем воздухе. Тоже эффективный способ, когда нужно оставить небольшой эффект пластичности. Остывание очень быстрое, часто в воде или масле. Образование темных пятен на поверхности говорит о быстром перегреве; поэтому дождись насыщенного алого цвета; режим отпуска должен соответствовать степени закала.

Олаф схватил кусок металла, и кинул его в горнило печи.

-Принеси попить воды! - попросил его отец, и мальчик, бросив тяжелые щипцы на стол, кинулся во двор.

Распугав стаю гусей, мальчик подбежал к бочке с дождевой водой, и набрав ковшик со всех ног кинулся обратно в кузню.

За соседней хижиной, прямо на проезжей, раскисшей от постоянных дождей дороге, двое мальчишек остервенело лупили друг друга палками, изображая бой на мечах.

Олаф остановился и посмотрел на своих сверстников.

-Чумазый чёрт! - крикнул один из них, увидев Олафа.

Его соперник по сражению, стал громко смеяться, тыча пальцем в сторону Олафа.

Мальчик показал соседским мальчишкам кулак, и побежал обратно в кузню.

 

Её обвиняли в колдовстве на том

неоспоримом основании,

что она была очень стара,

очень безобразна, и очень бедна.

(Вальтер Скотт)

 

Два чёрных всадника, несмотря на ненастье, двигались от замка в сторону чернеющего невдалеке леса. Накрапывал мерзкий дождь, копыта лошадей елозили по мокрой грязи, поэтому ездовым постоянно приходилось поправлять поводья, направляя своих лошадей в нужную сторону. Сумерки уже сгустились, и через некоторое время, вдали, уже исчезли крепостные стены с редкими огоньками факелов наверху, и перекликающимися между собой стражниками, на башнях крепостной стены. Двое всадников постепенно ехали по каменистой дороге, и вот они уже раздвигают плечами ветки елей, и их фигуры исчезают в лесной чащобе. Где-то в темноте, пронзительно закричала испуганная птица. То слева от всадников, то справа, раздавался топот испуганных бегущих животных.

-Не бойтесь мой повелитель, это кабаны! - проговорил один из спутников.

-Замолчи, и прикуси свой язык! - грубо ответил ему второй всадник, запахнув полы кожаного плаща.

-Домик Колдуна должен быть совсем недалеко, всего несколько вёрст! - проговорил всадник, раздвигая руками разросшиеся ветки деревьев, и направляя своего коня по одному ему известной тропинке.

Где-то в небесах, сверкнула молния, а затем прогремел гром, но проливной дождь был пока далеко. Сверху зашумели под набежавшим ветром, ветки деревьев. Гукнул предостерегающе в кустах Филин.

Притихли птицы, ветер внезапно стих, а затем, тучи низвергли вниз потоки воды.

Через некоторое время, когда уже плащи путников изрядно намокли, среди кустов забрезжил мерцающий огонёк.

-А вот и он! - обрадованно проговорил всадник, и пришпорил коня.

Скоро, взорам всадников, предстала небольшая опушка, и не очень добротная ветхая хижина, сложенная из стволов, растрескавшихся за временем, серо-чёрного цвета брёвен, покрытых старой обожжённой черепицей из глины, изрядно заросшей мхом. Сбоку хижины, пробиваясь сквозь затянутое бычьим пузырём окно, мерцал огонёк свечи.

Подъехав поближе, всадник спешился с коня, и привязав его к гнилому столбу, торчащему прямо из торфяника болота, окружающего со всех сторон жилище, рукой в железной рукавице постучал в трухлявую дверь. Кроме лёгкого дымка, развиваемого ветерком из дымовой трубы, одиноко торчавшей из черепицы, ничего не выдавало, что в хижине кто-то есть. Ввиду отсутствия ответа, всадник постучал рукавицей в дверь ещё раз. Под напором тяжёлой рукавицы, дверь заскрипела и отворилась внутрь. Взорам путников представилась небольшая конура с деревянным грубо сколоченный столом в центре жилища, и парой таких же стульев по бокам. В центре стола стояла свечка, огонёк которой практически затух от сквозняка открытой двери, но не затух окончательно, и продолжал гореть чадящим пламенем. Всадник, положив руку на рукоять меча, шагнул внутрь. Когда глаза привыкли к темноте каморки, он разглядел движение в углу, за столом. Оттуда донеслось сухое покашливание.

-Что тебе путник надо, и что ты здесь ищешь? - проскрипел из угла сухой старческий голос.

-Это ты, старый Колдун? - спросил гость у голоса из темноты.

-А это смотря, кто спрашивает! - ответили из грязного закопчённого угла хижины.

-Если это ты, Колдун, то возрадуйся, соизволил милостью своей, тебя посетить Владыка!

-Для меня что Владыка, что бродяга, всё едино! - насмешливо ответил Колдун, сверкнув из темноты глазами.

-За такие гнусные речи, я отрежу твой поганый язык! - вспылил гость.

-Если меня посетил Владыка, тогда почему же со мной разговаривает его холоп!? – с вызовом переспросил Колдун, указывая костлявой рукой в сторону гостя.

-Закрой свою пасть, проклятый Колдун! - прокричал в ответ спутник Владыки, наполовину вынув кинжал из ножен.

-Остынь! - властный окрик сзади, остановил спутника, который сразу сник и попытался отойти в сторону. На пороге избы, стоял хозяин замка.

-Говорят, ты очень старый Колдун. И всё можешь! - Владыка оглядел старика, сидевшего в углу на деревянном трухлявом стуле.

-Я ничего не могу, духи с которыми я разговариваю, могут всё! А я, всего лишь проводник между их миром и нами, - ответил ему Колдун.

-Дело у меня есть к тебе! - проговорил Владыка.

-Что же привело в моё скромное жилище, гостя, такого высокого полёта? - спросил в свою очередь Колдун.

Владыка распахнул полы мокрого плаща, и сел на старый стул, напротив Колдуна, расположив на коленях свой меч в ножнах.

-У меня будет к тебе одно дело, я тебе хорошо заплачу за него. Так хорошо, что тебе не надо будет жить в этой старой развалившейся хижине! - проговорил Владыка, - у тебя будет всё, начиная от золота, и кончая молодыми наложницами!

-У меня и так есть всё, что мне нужно! - рассмеялся Колдун из своего угла.

-Смотря на твоё жалкое существование, я очень сильно в этом сомневаюсь! - проговорил в ответ Владыка, осматривая убогое жилище Колдуна.

-Ты мыслишь своим ограниченным мирком, и не можешь видеть всего, что окружает меня! - прокряхтел из угла старик.

Владыка предупредительно поднял руку, осаживая своего вспыльчивого спутника, который попытался опять выхватить из ножен свой кинжал.

-Если хочешь, чтобы я тебе помог, а вернее чтобы тебе помогли всемогущие духи, отдай им что-нибудь в ответ. Отдай по такой дорогой, для тебя цене, что будет тебе помощь от духов ровно на эту цену. Только смотри, не продешеви Владыка! - Колдун положил руку на свечу, и комната погрузилась в сумрак.

-Если ты согласен, то Колдун может с тобой поговорить. А ты раб убирайся вон! - ткнул пальцем в сторону сопровождающего Владыку всадника. Тот в ответ посмотрел на своего хозяина.

-Убирайся вон, тебе же сказано, подожди на улице! - зло толи проговорил, толи выплюнул Владыка в сторону своего спутника, и тот, скрипя кожаными штанами, недовольно пнул дверь ногой, и вышел на двор.

-Ну, а теперь рассказывай дорогой гость, что же ты хочешь?

-Есть у меня в подземелье одна старуха, старая Эсмеральда! – начал Владыка.

При упоминании имени Колдуньи, у старика вспыхнул взор.

-И что это старуха? - спросил Колдун.

-Она мне пророчит уже уйму времени, что где-то родился волчий сын, и этот ублюдок способен забрать моё королевство, а меня, сначала пустить по миру, а потом и убить! - проговорил Владыка.

-И что же ты хочешь от меня? Спросил его Колдун.

-Уже прошло много времени, а я не знаю где его искать, и я хочу, чтобы ты нашёл волчонка. А я уже сам с ним потом разберусь! - сплюнув сквозь зубы, выдавил из себя хозяин замка.

-Что же, старая Эсмеральда зря говорить не станет! - сухо рассмеялся старик, - раз говорит, значит, так оно и будет! Ну а ты, как я вижу, против её слов! - спросил с иронией Колдун.

-Я не просто против, я хочу его уничтожить! Можно не самому, конечно, но сделать это надо заранее. Задушить угрозу в зародыше, а если надо, то вместе с его деревней, хутором или где он там находится! - зло прокричал Владыка.

-Дело-то несложное! - проговорил Колдун, немного подумав.

-Но для этого есть два условия!

-Ставишь мне условия, старая развалина!? – недовольно вскричал хозяин замка.

-Да, ставлю тебе условие, да не одно, а целых два! - спокойно проговорил старик.

-И что же ты хочешь в обмен на это?

-Первое, что тебе надо сделать - Отпусти старуху. На все четыре стороны отпусти, и пускай идёт, куда её глаза глядят! А второе, я тебе уже говорил. Для удачи всего мероприятия, тебе нужно пожертвовать чем-то очень дорогим, подумай Владыка. Если хочешь остаться в своём царстве действительно владыкой, а не нищим бродягой. Только это должно быть очень дорого для тебя! Это должно быть дороже, чем твоя никчёмная жизнь! - прокричал старик из тёмного угла.

-Да как ты смеешь такое говорить мне, проклятый Колдун. Стоит мне только пошевелить пальцем, и от тебя, и твоего жилища останется только мокрое место, а вернее всего, горстка пепла. Прямо сейчас!

-Я тебя не звал, ты сам ко мне пришёл, со своей просьбой. Не сделаешь так, как я тебе сказал, и твои дни, и дни твоего царства сочтены, уж поверь мне, Владыка! - сухо рассмеялся старик, убрав руку со свечи, и пламя её разгорелось вновь.

В комнате стало светло, с одной из полок, на пол спрыгнул огромный серый кот, и потянувшись покрутил телом вокруг себя. Лениво зевнув, кот, направил свои лапы в сторону миски с кусочками сушёного мяса.

-Сроку тебе даю до следующего полнолуния. Придёшь с подарком, или уже совсем не приходи. И запомни, старуха должна быть до этого момента, на свободе. Это очень важное условие для тебя, и для успеха твоего мероприятия! - улыбнулся старик, - ведь вокруг нас, всегда и везде, должно соблюдаться равновесие!

Фраза Колдуна остановила уходящего владыку, тот обернулся и поглядел на старика.

-И об оплате Колдун, какая оплата тебя устроит? - спросил Владыка.

-Помимо всего прочего, пригони ко мне десять девственниц. Если они у тебя, конечно, есть! - рассмеялся старик, показывая свой беззубый рот.

-Ты же сказал, что у тебя всё есть, а старый пройдоха! – удивился Владыка.

-А кто тебе сказал, что девственницы нужны мне! – рассмеялся Колдун, в спину важного гостя.

Как только Владыка открыл двери наружу, от неё отпрянул его спутник, который всё это время стоял, снаружи, прислонившись лицом к поверхности двери. Он слышал всё, что сказал Колдун, до единого его слова.

Владыка запрыгнул на коня, и ткнул шпоры в его брюхо, конь сорвался с места, и поскакал по еле видимой тропинке, обратно, в сторону замка. За ним, на коня неспешно залез его задумчивый спутник, и тронулся следом. Как только всадники исчезли в тени деревьев, в доме потухла свеча. Набежавший лёгкий ветерок развеял дымок, исходящий до сих пор из трубы трухлявого дома, и полянка обратно погрузилась в темноту.

 

Если ты чувствуешь, что охота идет слишком легко,

что след зверя сам попадается тебе под ноги,

то знай: тот, кого ты наметил себе в жертву,

уже смотрит тебе в затылок.

(Луис Сепульведа)

 

Олаф выглянул из-за кустов, и увидел неподалёку лань, которая неторопливо щипала молодые побеги бамбука. Мальчику было настолько интересно, что он позабыл об опасности дремучего леса. Его, первый раз в жизни, взяли на охоту, отец милостиво разрешил оставить на время кузню, и дал добро соседу, который промышлял охотой, чтобы его сын Олаф помог ему в этом непростом деле.

Мальчику, перед походом в лес, дали короткое копьё, и небольшой кинжал, изготовленный его отцом, который он воткнул в кожаные ножны, притороченные на его поясе. Олаф двинулся вслед за соседом, и не видел, как в его спину направлен задумчивый взгляд кузнеца, который сразу зашёл в кузню, как только спина мальчика скрылась в кустах, на окраине леса.

-Не шуми, ведёшь себя в лесу, как медведь! - проговорил охотник, наблюдая как первое встреченное ими испуганное животное, сигануло в ближайшие кусты.

-Что позволено медведю, то не позволено охотнику! - изрек сосед, и, пригнувшись, неслышно двинулся в кусты, в сторону сбежавшей добычи.

За ним, стараясь не шуметь, направился маленький Олаф, сжимая в руках копьё. Он оглядывался по сторонам, и некоторые ветки, загнутые фигурой охотника, хлестали его по лицу, когда он шёл следом.

Охотник остановился и, обернувшись, сказал: - Никогда не иди по лесу, след в след, иначе так и будешь получать по лицу ветками деревьев!

Олаф согласно кивнул, и полез в сторону. Вдруг, охотник в предупредительном жесте поднял руку. Олаф замер на месте. На маленькой лесной прогалине, паслась небольшая лань. Но тут под ногой Олафа предательски хрустнула ветка. Мальчик виновато посмотрел на охотника, а тот в ответ погрозил ему, но на этот раз ничего не сказал. Лань встрепенулась, повернула голову в сторону источника звука, и сорвалась с места в кусты.

-Одно неосторожное движение, и мы лишились обеда! - раздражённо проговорил охотник, и кинулся в кусты.

-Держись от меня подальше, если что, я тебя позову! - крикнул он, и его фигура исчезла среди деревьев.

Молодой охотник крепче сжал в руках копьё, и двинулся, не спеша за охотником. Больше ему ни разу не попадалось добыча, видимо заслышав неопытного охотника, вся дичь заблаговременно хоронилась в кустах или среди деревьев, не дожидаясь встречи с молодым Олафом. Устав продираться через кусты, опутанные лианами, и исцарапав себе всё лицо и руки, он нашёл поваленный ствол трухлявого дерева, расположился на нём и развязал узелок, который дал ему отец. Олаф извлёк оттуда, лепёшку и небольшой кожаный бурдюк с молоком. С жадностью впившись в хлебную мякоть, он начал отрывать небольшие кусочки, и тщательно их пережёвывать.

-Нет ничего лучше, чем утолить свой голод и жажду, в теплом летнем лесу! - подумал Олаф.

Вдруг, в кустах зашелестела листва, и на поляне показалась фигура волка. Волк был весь в кусках выдранной шерсти, которая клоками свисала со спины, а одно ухо было кем-то надкушено, и его кусочек просто отсутствовал.

Мальчик так и застыл, с зажатым в одной руке куском лепёшки, и бурдюком в другой. Волк, не спеша, крадучись на полусогнутых лапах, стал подкрадываться к мальчику. Леденящий душу ужас сковал Олафа, и он так и сидел на трухлявом дереве, не шевелясь от страха. Копьё валялось рядом на земле, а кинжал так и остался висеть в ножнах на поясе. Волк подошёл к мальчику, и на небольшом расстоянии остановился. Он стал внимательно разглядывать охотника, которого начала бить мелкая дрожь. Несколько капель молока пролилось из бурдюка на землю. Волк, выждав некоторое время, начал подкрадываться ещё ближе. И тут, справа от мальчика, донеслось глухое рычание. Мальчик с трудом оторвал взгляд от двигающегося на него волка, и перевёл глаза туда, где из кустов показалось тело ещё одного волка, но намного крупнее предыдущего. Под шерстью перекатывались бугры мышц, волк принюхался, а затем, показались огромные клыки, и из оскаленной пасти начала капать слюна. Волк справа только зарычал, но этого хватило, волк, который всё ближе подкрадывался к мальчику, в испуге прижал уши, и резко побежал в кусты. Второй волк не стал подходить ближе, а вместо этого убрал клыки, и стал внимательно разглядывать Олафа.

Волк, наклонил голову в сторону, и Олаф в немом ужасе протянул волку кусок хлеба, который он начал есть. Если бы волки могли улыбаться, то оскал морды можно было бы назвать улыбкой. Страшной улыбкой, страшного оскала. Мальчик, не зная повадок животных, понял именно это - волк ему улыбался!

Постояв несколько мгновений, он развернулся, и так же тихо, как и появился, скрылся в лесной чаще. В следующий момент, откуда-то издалека донёсся крик охотника. Олаф переборов страх, руками закупорил бурдюк с молоком, и убрал недоеденный хлеб в сумку. Повесив сумку на плечо, Олаф подобрал копьё, и вращая им вокруг себя, побежал на крик. Пользуясь криком, как ориентиром, а вскоре, охотник стал кричать намного чаще, Олаф быстро нашёл его, сидящим около убитого оленя, и уже разделывающего его тушу кривым окровавленным ножом.

-Давай помогай, куда ты запропастился! - вскрикнул охотник, отрезая очередной ломоть мяса, с уже выпотрошенной туши оленя.

Олаф бросил на землю сумку, и начал помогать охотнику. Когда сумка была полностью заполнена свежим, ещё сочившимся кровью мясом, охотник взвалил сумку на плечо, и, перекинув лук через другое плечо, двинулся вперёд.

-Мы возвращаемся назад! - проговорил охотник, и его спина исчезла в кустах.

Олаф ничего не стал рассказывать охотнику, про свою встречу с волками, а подхватив оставшееся снаряжение для охоты, двинулся вслед за охотником.

 

Ацтеки обожали человеческие жертвоприношения.

И они были хороши в этом.

Примерно в 1500 году ацтеки принесли в жертву

18000 людей на одной церемонии.

18000 людей в одной церемонии!

Знаете, какой был повод?

Они открывали новый храм!

Ничто не сравнится с религией

в плане развлечений, да?

(Джордж Карлин)

 

Из кирпичной трубы хижины Колдуна валил чёрный дым. У домика стояло несколько осёдланных лошадей, но без всадников. Рядом, переговариваясь между собой, расположились три воина в форме городской стражи.

-Хозяин, в очередной раз, задумал какое-то непотребство! - проговорил один из стражников.

Второй стражник, при его словах, стал тихо молиться.

-Не к добру всё это! - проговорил стражник, наблюдая, как из каменной трубы валит чёрный дым.

-Говорят, здесь живёт старый Колдун, который пожирает кровь молодых девственниц! Один из стражников посмотрел на серую кошку, которая вылезла на крышу хижины, и мягко ступая на лапах, направилась к краю кровли.

-Не говори ерунды, зачем старцу молодые девицы! - ответил ему второй, попыхивая трубкой, из которой по всему двору разносился запах дешёвого табака, одна из лошадей начала фыркать и крутить мордой.

В месте, где стояли лошади, стражник, с опаской заглянул в окно хижины, затянутое полупрозрачным бычьим пузырём. Стражник долго вглядывался в мутные расплывчатые очертания предметов и фигур. Его глаза округлились от ужаса, он тут же отпрянул от окна, на полусогнутых ногах он отбежал от дома, и в спешке забрался на лошадь.

-Что ты там такого увидел, Сирин? – с издёвкой в голосе спросил его стражник.

-Они хотят принести в жертву принцессу! - трясущимися губами проговорил стражник.

-Не вздумай сказать это никому, если не хочешь, конечно, сам оказаться на месте жертвы, внутри домика! - ответил ему его напарник.

В это самое время, Колдун кричал заклинания, беспрерывно подбрасывая в кипящий котёл пучки каких-то трав, вонючий запах которых, заполнил всё пространство внутри. Дым заставлял слезиться глаза тех, кто находился внутри хижины.

Министр судорожно закашлялся, поперхнувшись облаком прогорклого дыма от очага, заполнившим всё пространство под потолком жертвенного помещения. Котёл вовсю кипел, выстреливая пузырями оранжево-бордовой жидкости в верх. Запах становился при этих выстрелах всё нестерпимее. Колдун был практически обнажён, его тело было всё испещрено рисунками. Часть надписей была нанесена белой краской, а часть были написаны кровью уже мёртвой курицы, чья тушка с окровавленными перьями, лежала здесь же, в хижине. На жертвенным алтаре, представляющим из себя плоский камень, лежащий на полу, посредине жилища, лежало тело юной девы, руки, и ноги которой, были привязаны к деревянным штырям, вбитым прямо в камень.

-Как были сделаны по углам отверстия под колышки, в совершенно плоском камне, не расколов его? – думал Министр, выглядывая из-за плеча Владыки.

Дева уже не металась по поверхности камня, она была одурманена какими-то травами, и поэтому лежала смирно, вяло сопротивляясь, и только наблюдая замутнённым взором за действиями Колдуна. На шее у жертвы, на серебряной кованой цепочке, висел медальон с узором, который обозначал принадлежность жертвы к правящему клану, владельцу всех окрестных территорий. Владыка не обманул Колдуна, на жертвенном камне, лежала его собственная единокровная дочь, мать которой в это время рыдала, запертая в одной из темниц родового замка, у входа в которую, её охраняли двое личных стражников жестокого супруга.

Владыка стоял с невозмутимым видом, около жертвенного камня, положив руку на рукоять меча, за его спиной, хитро улыбаясь находился его Министр. Наконец, Колдун взмахнул вверх руками, и стал кричать заклинания. Он упал на колени, перед деревянным идолом, фигура которого, возвышалась в одном из углов жертвенного помещения.

-О великий Ягр, прими эту жертву, и укажи нам ответ, на вопрос нашего короля! - тело Колдуна затрясла мелкая дрожь, он закатил глаза.

Показались белки его глаз, зрачки скрылись под веками. Колдун начал извиваться на полу, его потное тело начало покрываться мелкой пылью. Кровавые знаки на теле Колдуна начали в этот момент кровоточить, а затем светиться.

Министр опасливо стал отходить подальше от жертвенного камня. Прижавшись спиной к стене помещения, Владыка не шелохнувшись наблюдал, с какой-то отчаянной злобой за происходящим ритуалом.

Охранявшие хижину стражники наблюдали, как на небе стали формироваться тяжёлые грозовые тучи. Из трубы хижины повалил чёрный дым с искрами, вдалеке загрохотало и темноту неба начали прорезать небольшие молнии. А внутри хижины Колдун продолжал выкрикивать заклинания. Где-то под кровлей, показалось тело кота, который оскалив морду, обнажил острые клыки. Над хижиной Колдуна начал образовываться воздушный вихрь, который засасывал в себя куски слабо прикрепленной к кровле черепицы, и прочий мусор, нанесённый на крышу ветром. Изо рта Колдуна пошла пена, его тело начало вращаться вокруг своей оси, и кататься вокруг жертвенного камня, по земле. Сама жертва издала протяжный девичий крик, который разнесся далеко за пределы хижины, а затем затух в зарослях ближайших деревьев.

Внезапно, Колдун вскинул вверх руку, и в ней сверкнул кривой кинжал. Не переставая выкрикивать заклятия, он поднялся с земли, и подскочил к жертвенному камню. Одно движение рукой, и находящиеся снаружи стражники услышали дикий крик, и в этот миг откуда-то из недр дождевых туч в печную трубу хижины Колдуна, ударила молния. Во все стороны полетели куски черепицы. Стражники упали на землю, а один из них свалился с лошади, и упал в жидкую грязь болота, которое окружало хижину Колдуна со всех сторон.

В следующее мгновение, на кровлю выскочил серый кот, со стоящей дыбом шерстью, и кинулся куда-то в кусты, где его серое тело, исчезло среди веток, сильно разросшегося можжевельника.

А внутри хижины, среди клубов дыма, каталось по земле тело Колдуна. Окровавленный кинжал выпал из разжатых пальцев, и скрюченные руки в свою очередь начали судорожно двигаться неконтролируемым образом вокруг его тела.

Министр выглядывал из-за старого покрытого пылью сундука, куда он спрятался в момент удара молнии. Посередине хижины остался стоять только сам Владыка, по обветренному лицу которого текли слёзы. Его волосы наэлектризовались, и теперь торчали во все стороны.

На месте жертвенного камня, в месте, куда ударила молния, остался лежать только расплавленный медальон принцессы. От удара сгорела даже цепочка. Когда тело Колдуна перестало дёргаться в конвульсиях, и замерло у основания жертвенного камня, раздался резкий крик старика, и тело Колдуна подбросило в воздух, и швырнуло на жертвенный камень. Кровь старика обагрила поверхность жертвенного камня, смешавшись с кровью принцессы. Когда Владыка обернулся, его Министр уже стоял за его спиной и делал вид, как будто он и не покидал место за спиной своего хозяина. Тело Колдуна, затихло наконец, в основании камня, надписи на его теле перестали светиться, а в глазницах появилось осмысленное выражение.

Владыка указал рукой в сторону Колдуна.

-Приведи его в чувство! - приказал хозяин.

Министр с опаской подошёл к Колдуну, и пошевелил ногой его скрюченное в экстазе тело. Видя отсутствие реакции на свои действия, он уже с ожесточением пнул его тело. Колдун не реагировал, и продолжал лежать в пыли, изредка конвульсивно подёргивая то рукой, то ногой.

За пределами хижины, испуганные стражники обсуждали увиденное, когда к ним присоединился упавший с лошади солдат.

Он истово молился, воздев к небу свои испуганные глаза.

-Вот же повезло нам приехать сюда, в это проклятое место! - сказал один из стражников, второй нехотя кивнул головой.

-Да что ты лапаешь его как молодую девицу, не можешь как следует растормошить эту старую сволочь! - выругался Владыка, и Министр начал уже с силой приводить в чувство Колдуна, тяжёлыми ударами боевой рукавицы.

Наконец, после нескольких серьёзных тычков, Колдун открыл веки, и в темноте хижины показались затуманенные зрачки глаз.

Колдун ухватился одной рукой за обагрённый кровью угол жертвенного камня, и кряхтя приподнялся. Колдун, переставляя трясущиеся ноги, направился к чану с водой. Подойдя к нему, он полностью опустил голову в дождевую воду, подержал её там некоторое время, а затем вынырнул из воды. После этого, он тяжело передвигаясь сел на свой топчан, и привалился к бревенчатой стене.

-Ну что старик, рассказывай, что ты там в своём сне увидел! – нетерпеливо начал кричать Владыка, увидев, что Колдун окончательно очнулся.

-Пускай твой раб покинет нас! - прошептал Колдун, сплёвывая тягучей слюной на землю.

Владыка кивнул головой, и Министр вышел с облегчением во двор.

Увидев шепчущихся стражников, он направился к ним.

-Приказываю вам, в замке не проронить ни слова, и забыть всё что вы тут видели. Если я узнаю, что кто-то из вас проговорился, то лично отрежу язык болтуну! - сказал Министр, и устало прислонился лицом к своей лошади.

А в это время, внутри хижины, склонившись над столом, сидели Колдун и Владыка.

-Что ты молчишь, рассказывай, что увидел в своём видении!

-Мне привиделись далёкие горы, и один из твоих подданных с камнем в руках, а вокруг него огонь и расплавленный металл!

-Всё остальное как в бреду, пелена перед глазами, моё видение постоянно прерывали волки с горящими яростью глазами, они рвали мою одежду! - начал рассказывать Колдун.

-Говори яснее, что тебе поведали твои духи, забудь ты про этих волков! - поторопил Владыка старика.

-Старуха-то была права, а ты, кстати, отпустил ведьму? - спросил неожиданно Колдун.

-Я поручил это своему Министру. Он должен был её отпустить! - ответил Владыка.

-Должен был, или отпустил? - переспросил Колдун.

-Если он не сделал этого, я лично повешу его перед твоим окном, прямо здесь, на болотах, будешь каждое утро наблюдать за тем, кто посмел меня ослушаться! - продолжил Владыка.

-А ещё я увидел башню, башню, сложенную из неотёсанных камней. Это место там, где есть такая башня, а наверху на ней нарисован топор, узнай Владыка, где это, и ты найдёшь своего врага, и место, где ты его найдёшь как-то связано с огнём и расплавленным металлом. Либо это огнедышащая гора, либо там, где металл плавится, ну а ориентиром для тебя, будет каменная башня! - закончил Колдун свой рассказ, и опрокинул внутрь себя целую кружку самоварного пива.

-Ну смотри Колдун, если обманул меня, я вернусь тогда, и лично буду тебя пытать, перед тем как убить! А ты знаешь меня, я не пустобрёх какой, такими словами бросаться не привык. - припугнул Владыка старика.

-Я не вижу что-то старую ведьму? Я не чувствую её свободного дыхания! - проговорил в ответ Колдун, падая на свой топчан.

-Да кстати, не забудь об оплате. Я буду ждать! - крикнул он вслед, уже уходящему из хижины Владыке.

-Колдун, повторяться я не буду! - ответил Владыка, - я хозяин своего слова, захотел дал, захотел забрал назад, ха-ха-ха! - зло рассмеялся Владыка, вскочив на лошадь. За ним кинулись его стражники, Министр залез на лошадь последним.

-Ты ведьму отпустил? - спросил Владыка Министра, когда они уже ехали в обратную сторону.

Тот немного задумавшись, кивнул головой.

-Я всё сделал, как ты и распорядился, хозяин.

-Я всё сделал, как ты и распорядился, хозяин. Всё сделал в лучшем виде! - ответил Министр, вспоминая вчерашний день…

Владыка вызвал его к себе и распорядился: - Спускаешься в подземелье, и выкинешь ведьму на тракт ведущий к нашему замку. Можешь с ней не церемониться, и делать всё что ты хочешь, но главное, чтобы она была жива, перед тем как ты её отпустил на волю! - распорядился Владыка.

Министр, улыбнувшись, кивнул головой, и развернувшись, мягко ступая кожаными сапогами по каменному мозаичного полу тронного зала, вышел.

Он взял с собой для верности, и как будущих свидетелей, двух охранников и кузнеца, чтобы он расковал цепь, и спустился с ними в подземелье. Кузнец расковал все заклёпки, и цепь упала на пол. Ведьма, обретя свободу, упала рядом со своей цепью. Стражники подхватили её под руки, и поволокли ведьму на выход. Поскольку нести её им было лень, они грубо поволокли тело старухи по каменным лестницам, держа её тело за ноги. Голова её, при этом, пересчитывала каждую грань каждой ступени, оставляя клоки седых волос на каменной поверхности. Перед самым выходом из подземелья, ей на голову накинули чёрный мешок, который доходил ей до пояса, и сверху связали верёвкой её тело. Там, на чёрном дворе, с другой стороны парадного въезда, ведьму забросили на телегу. Ездовой хлестнул вожжами, и телега, страшно скрипя несмазанными осями деревянных колёс, направилась к запасным воротам крепостной стены замка.

Владыка сопровождал телегу, стоя в зале, и наблюдая через окно, как тело старухи, после многолетнего заключения в подземелье замка, покидает его крепость. Первое условие Колдуна, он уже выполнил, дело осталось за вторым.

А в это время, Министр и трое охранников везли тело ведьмы в сторону леса. Он не стал бросать тело на тракте, а приказал ездовому направить телегу в лес. Когда телега въехала за первые деревья, Министр распорядился остановить телегу. Воины сбросили тело старухи на землю, и поскакали в сторону замка. Телега, следуя жесту Министра, развернулась и последовала за охранниками. В лесу остались только Министр, его лошадь и старуха. Он взял её за шкирку, и поволок в сторону разросшихся кустарников колючки. Руками он начал развязывать верёвки, после чего снял мешок. На него уставились подслеповатые из-за долгого пребывания в темноте подземелья, глаза ведьмы.

-Слышишь старая, я сохраню тебе жизнь при одном условии, что ты больше не появишься здесь некогда! - проговорил Министр, доставая из ножен свой кривой кинжал.

-Если ты согласна, кивни головой. Иначе, я убью тебя, и закопаю в землю. А перед тем, как закапывать, я забью тебе в твою впалую грудь кол, чтобы не вздумала вылезти обратно! - сыпал угрозами Министр.

Старуха в ответ только рассмеялась.

-Если ты пощадишь меня, ты больше меня никогда не увидишь! - проговорила ведьма, пытаясь ослабить верёвки, туго связывающие её костлявые руки.

-А что, твой хозяин такой добрый стал?

-Не твоего ума дело старуха. Запомни, если я тебя всё-таки пощажу, не вздумай нарушать данное тобой слово. Поклянись своей кровью, жизнью, или чем вы там клянетесь на своём ведьмовском шабаше! - сказал ей Министр.

-Я уже тебе сказала, ты меня больше здесь не увидишь! - прокашляла старуха.

Министр стал резать путы, освободив её тело, затем сорвал мешок с её тела и закинул далеко в кусты.

-Давай проваливай отсюда, старая карга! - крикнул Министр.

Ведьма, приподняв худое тело, направилась в ближайшие кусты, перед которыми она остановилась, и повернувшись, спросила: - И всё-таки, Министр, я правильно думаю про то, что ты задумал! - сухо рассмеялась старая ведьма, - если что, найдёшь меня в Сухой заводи, там будет схрон. Оставь весточку, и я тебя найду! - проговорила старая Эсмеральда, и её сгорбленная спина, исчезла в кустах крапивы.

Министр, неспешна подошёл к своей лошади, и снял с седла притороченный лук с колчаном стрел.

Выудив оттуда две стрелы, он направился в сторону кустов, где исчезло тело старухи.

Убивать ведьму ножом Министр не стал, во избежание возможных проклятий, а вот неожиданно, из кустов, самое то. Старая шлюха даже не поймёт, кто и за что её убил. И вечно будет проклинать неизвестного ей лучника.

Министр занял удобную позицию в кустах, наложил стрелу, и натянул тетиву.

В сумерках была хорошо видна сгорбленная спина старухи, с острыми лопатками, которые при ходьбе ходили из стороны в сторону, натягивая ткань драного холщового рубища. Выждав пару мгновений, стрелок спустил тетиву. Тихий свист, и смертельное послание ушло в сторону ведьмы. Стрелок, не дожидаясь окончания полёта, заложил следующую стрелу. Негромкий вскрик, и тело в рубище упало на землю. Оказалось, что для старой измождённой старухи, достаточно было и одной стрелы…

-А, что вы изволили сказать, мой повелитель? - спросил Министр хозяина, который своим вопросом, вывел его из воспоминаний.

-Ещё раз переспросишь, выпорю! - выругался Владыка.

-Простите меня, мой господин, я ещё под впечатлением этого события! - извинился Министр за свою невнимательность.

-Сделаешь так, чтобы никто в замке не узнал, что сегодня произошло в хижине у Колдуна! Ты понял меня? - распорядился Владыка, когда они вдвоём немного отстали от остальных всадников.

-А как-же эти? - кивнул в сторону стражников Министр.

-Надо удавить их по-тихому, а лучше отравишь! Ты понял меня?

-Как не понять, будет сделано! - Министр в почтительном поклоне согнулся над гривой лошади.

-Кузнецу язык отрежешь, он ничего не видел, поэтому пускай живёт! Хорошего кузнеца ещё поискать надо! - крикнул Владыка, и пришпорил коня.

Вскоре, показались крепостные стены замка, и процессия въехала под арку главных ворот. Таможенник в почтении склонил голову перед первым Министром его величества. Сам Владыка, накинул капюшон от плаща на голову, и проехал мимо, не узнанным.

 

Люди делятся на тех, кто убивает,

чтобы выжить, и тех,

кто живет, чтобы убивать.

Типы, которым нравится убивать,

часто вступают в схватку азартно

 и ожесточенно, но побеждают

 обычно те, кто борется за свою жизнь.

(Грегори Дэвид Робертс)

 

-Айлаги! - прокричал соседский мальчик, пробегая мимо кузни, в которой Олаф с отцом ковали кольца для деревянных бочек.

Кузнец кинул рабочий молоток, и выскочил из кузни, а Олаф так и остался стоять с металлическими щипцами в руках, сжимая раскаленную болванку, предназначенную для ковки. Олаф аккуратно положил болванку на наковальню и выглянул из кузни. К деревне, по горному склону приближались чёрные всадники. Их было достаточно много для их небольшой деревни, в которой проживал Олаф со своими родителями. Среди хижин, сразу забегали селяне, несколько семей благоразумно кинулись в примыкающий к хижинам лес, скрываясь от незваных гостей. Несколько всадников, с гиканьем пронеслись мимо хижин, пуская на скаку стрелы в те стороны, где ими были замечены двигающиеся фигурки селян. Кузнец подхватил ржавый молот, лежащий во дворе, и кинулся за плетень, а его жена, схватив двоих дочерей, скрылась в своей хижине. Олаф проигнорировал требование матери, укрыться в кузнице и не показывать оттуда носа, и кинулся было вслед за отцом, но был остановлен запрещающим жестом кузнеца, после которого он повернул назад, и всё-таки спрятался в кузне. Кузнец, пригибаясь к земле, прокрался в сторону соседней хижины, в которой один из горных кочевников зарубил мечом хозяина, и уже вытаскивал из хижины небогатую добычу. Отложив в сторону своё оружие, он нагружал лошадь награбленным добром, и не заметил кузнеца, который подкрался сзади. Услышав шорох, он обернулся, и тут же получил удар молотом себе в грудь. Послышался треск ломающихся костей, и струя ярко-красной крови, вылетела изо рта мародёра. Он хотел было крикнуть, но вместо крика, из горла донесся клокочущий звук. Одной рукой схватившись за сбрую лошади, он не удержался на ногах, и упал в грязь под пузо своего же коня. Тот всхрапнул, и, втаптывая лицо своего бывшего седока в грязь копытами, понесся по узкой улочке поселения. Кузнец забрал у поверженного саблю, и кинул её в сторону своей хижины. Олаф на коленях подобрался к оружию, и потащил его в кузню. За всем этим, из хижины, с ужасом наблюдала жена кузнеца, закрывая своих дочерей, грязной ветхой тряпкой. Завидев скачущего коня без седока, на протоптанную дорожку ворвались ещё двое всадников, которые осыпали стрелами ближайшее хижины. Кузнец выскочил из-за плетня, и практически без замаха, саданул своим окровавленным молотом одного из всадников, который от удара сорвался с седла, перевернулся через круп лошади, и приземлился в грязь, точно на свою голову. Раздался хруст шейных позвонков, и всадник умер раньше, чем его задница в затёртых холщовых штанах, коснулась земли. Второй всадник, завидев такого достойного противника, поднял коня на дыбы, и направил его в сторону кузнеца. Кузнец отпрянул в сторону. С другой стороны поселения прилетела стрела, которая воткнулась в бедро молотобойцу, и кузнец завалился на один бок. Всадник всадил ещё две стрелы, одну в грудь, а вторую прямо в горло кузнеца, изо рта которого хлынула кровь. Мёртвый кузнец разжал руки, и на землю упал его молот. Следом, на узкую улочку, ворвались ещё несколько всадников, сметая всё на своём пути. Они спешились с коней, и в злобной решимости направились потрошить хижины селян. Один из них, выволок на дорожку мать Олафа, которую он тащил за волосы, в другой руке он зажал косы девочек, которые в плаче бежали за ним. Олаф не сдержал гнева, и выскочил из кузни с кривой саблей наперевес, которую он только что, подобрал с земли. Не ожидавший нападения кочевник, не успел вынуть свой меч, и Олаф неумелым ударом сабли, раскроил ему лицо. Кочевник выронил косы маленьких девочек из руки, и выхватил свой кинжал. Одной рукой он прижимал окровавленное лицо, из которого хлестала кровь. В гневе, он кинулся к Олафу, но тот отскочил в сторону, и ткнул саблей кочевника прямо в ногу. Тот, споткнувшись опрокинулся на бок. Олаф с ненавистью нанёс удар ему прямо по лицу, разделяя пополам и без того страшное лицо басурманина. Олаф начал в исступлении рубить тело врага, во все стороны летели ошметки тела, и лоскуты окровавленной одежды. Остальные кочевники, были заняты каждый своим нехитрым делом, и за грабежом, они не сразу увидели, как поступили с их подельником. Всадники, потроша все хижины подряд, приблизились к месту, где Олаф зарубил одного из них.

-Эй посмотри, что устроила здесь эта проклятая деревенщина! - крикнул один из кочевников.

На его возглас, с одной из хижин, с окровавленным мечом в руке, вышел предводитель шайки. В другой руке, он тащил неподъёмный мешок скарба, который он с трудом забросил на свою лошадь. Затем он неторопливо направился в сторону, где стояли трое кочевников.

-Посмотри Ангус, кто-то из селян, так жестоко обошёлся с нашим верным другом, а ведь среди нас, он лучше всех, пел свои походные песни! - проговорил один из кочевников, носком сапога перевернул тело убитого, и вгляделся в его лицо.

-Туда ему и дорога, похотливому псу, всегда и везде шёл за своим ненасытным передком! - сказал Ангус, - но это дела не меняет, нельзя оставлять после проявления такого ко мне неуважения, никого в живых. Убейте всех, а их проклятую деревню сожгите! А вон на той башне, на горе, в назидательных целях, прибейте пару трупов! - распорядился главарь, и отправился к следующей хижине.

В поселении поднялась суматоха, отовсюду неслись крики. Кочевники не щадили никого. Вскоре, протоптанная среди хижин дорожка, была завалена трупами селян, с которых текла ручейками кровь, собираясь в небольшие лужицы, в ямках от копыт лошадей бандитов.

Олаф, поглядев на творящийся ужас, крепче сжал кривую саблю, и крадучись направился к родной хижине. Там, один из кочевников до сих пор потрошил сундуки, и так увлекся добыванием тряпья из деревянных хранилищ, что в пылу грабежа даже отложил саблю, и не заметил, как к нему сзади подкрался Олаф. Сын кузнеца размахнулся, в этот самый момент, грабитель как будто почувствовал опасность, резко развернулся, и тут-же отпрянул в сторону. Олаф рубанул саблей наотмашь, и отрубил кочевнику ухо. Брызнула кровь, кочевник схватился за лицо, второй рукой выхватив кинжал из ножен, висевших на поясе, и ткнул им в сторону Олафа. Сабля была длиннее кинжала, вторым ударом, мальчик отрубил кисть, которая сжимала оружие. Дикий вопль раненого пронёсся по всей деревне. Олаф в каком-то неистовстве рубил саблей мародера, и не остановился, пока у его ног не оказалась куча, из окровавленных кусков мяса. В процессе ожесточённой мести, он не заметил, как сзади к нему подкрался другой кочевник, и ударил его по голове ручкой от меча. В глазах Олафа потемнело, и он провалился в небытие.

…и вот он уже опускает молот на раскалённую полосу металла, и из-под ударов, выходит красивая дымящаяся заготовка под меч. На раскалённой поверхности проступают сквозь огонь какие-то знаки, целые фразы на незнакомом ему языке. Кто-то опускает руку на его плечо, ткань рубахи дымится от прикосновения, Олаф поворачивает голову, в надежде рассмотреть, кто стоит сзади. Но тут, прямо в его лицо, с заготовки брызгает раскалённый металл…

Очнулся он от того, что кто-то из бандитов, плеснул ему в лицо водой из деревянного чана. Вокруг стоял непрекращающийся галдёж, хижины уже практически все горели, распространяя чёрный дым, который стелился по земле поселения, и постепенно утекал в сторону гор. В живых кочевники никого не оставляли, только Олаф лежал связанный во дворе хижины, да несколько молодых девочек и парней сидели в куче, посреди дороги. Рядом с Олафом, расположился один из кочевников, и как только он открыл глаза, тот позвал своего главаря.

-Ангус, он очнулся, иди посмотри на нашего героя! - смеясь проговорил он.

Вскоре раздались шаги, и перед Олафом возникла фигура главаря, который наклонившись, потрепал рукой по лицу Олафа, - так это ты, герой, карман с дырой! Где так ловко научился обращаться с оружием, а, деревенщина? - спросил он, берясь рукой за подбородок, и поднимая голову Олафа.

Тот в горячности плюнул сгустком крови в ненавистное лицо бандита.

-Смотри какой горячий! - рассмеялся тот, и внезапно ударил рукой по лицу молодого Олафа, - я, пожалуй, не буду тебя убивать, а продам тебя на рынке рабов, в Агробе, какому-нибудь стареющему извращенцу! - проговорил предводитель.

-Вяжите его, и грузите, он поедет с нами! - прокричал Ангус.

Олаф в яростном порыве, попытался разорвать путы, но получил чувствительный удар кожаной плёткой промеж лопаток.

-Зверёныша свяжите хорошенько, чтоб не сбежал, а то, того и гляди, своим яростным взором, верёвки пережжёт! - добавил предводитель, усмехаясь.

-Молодых девок тоже забирайте, возьмём за них золотом! - распорядился предводитель, направляясь к своей лошади.

Подельники дружно разбежались по хижинам. Ото всюду доносились крики и ржанье лошадей, всех молодых девушек и юношей, связав одной толстой верёвкой, привязали к крупу лошади. Закинув награбленное добро, каждый на свою лошадь, караван кочевников двинулся в путь. Олаф как самый буйный, висел переваленный через круп лошади, и наблюдал, как разгорается огонь, на месте их бывшей кузни и близлежащих хижин. Вскоре, дым скрыл за собой, горящие хижины.

Караван из кочевников и невольников, двинулся по горной тропе. Тропинка была хорошо видна в свете разгорающегося пожарища их родной, теперь уже бывшей деревни. Олаф проводил взглядом селян, чьи тела были прибиты к стене башни, которая стояла наверху селения, как и приказал ранее, предводитель кочевников Ангус. Он сам, ехал впереди процессии, а за ним, ехали его подельники, и последними на привязи, плача и причитая, плелась вереница молодых девушек и юношей, приготовленных для последующей продажи на рынке рабов, в неизвестной для Олафа Агробе.  Руки Олафа затекли, и он начал ворочаться на крупе лошади, в надежде восстановить кровообращение конечностей. Однако, это плохо ему удавалось. Караван медленно передвигался по горной тропе. Двигаться по ней была задача не из лёгких, поэтому через какое-то время, когда на землю опустились сумерки, и по горной тропе дальше стало опасно передвигаться, караван остановился, и расположился на отдых. Всех связанных, будущих рабов, согнали в одну общую кучу, где пленники, прижавшись спина к спине, начали греться. Олафа тоже сняли с лошади, и кинули кулём в общую кучу пленников. Вскоре захотелось есть, но не один из кочевников не додумался прихватить снеди для пленников, и поэтому кормить их никто не собирался. Олаф прижался спиной к кому-то из пленников, и попытался уснуть. Скоро, стало совсем темно, Ангус расставил спереди и сзади каравана постовых. Остальные кочевники расседлали своих коней, сняли седла, на которые и улеглись на землю. У каждого из бандитов, было с собой припасено шерстяное, свёрнутое в рулон, одеяло, в которые они и закутались. Вскоре, согревшись, все разбойники уснули. Над тропой раздался храп. Олафу не спалось, и он стал шевелить руками в надежде ослабить путы. Вдруг, что-то заставило его встрепенуться, в кустах, которые прилегали к горной тропинке, на которой остановился караван, показались пара горящих в темноте глаз.

Олаф в ужасе поёжился, вспоминая свою первую встречу с хищниками на той, такой далёкой теперь охоте. Вскоре, светящихся глаз стало на порядок больше. Животные стали окружать спящих людей, и делали они это практически бесшумно, поэтому оба постовых и не подумали поднять тревогу, они надеялись на то, что в центре каравана для отпугивания лесных хищников, разожгли небольшой костёр, в котором потрескивая, горели поленья.

Сначала, куда-то подевался один из дозорных впереди каравана, затем последовал небольшое вскрик, и шум падающего копья на каменистую тропу. Второй постовой, просто исчез в темноте, не издав ни звука. Волки кинулись одновременно со всех сторон, раздались крики ужаса разбуженных разбойников, и звон металла. Ангус вскочил со своего седла, выхватил кривой ятаган, и кинулся самую гущу кровавой схватки. Ему удалось зарубить первого волка, который кинулся на него из кустов. Но и сам он пострадал, второй волк кинулся ему на спину, сзади и вцепился ему в тело своими огромными клыками. Разорвав плоть, он выплюнул кусок мяса в сторону, и кинулся опять, но его встретил металл обнажённого ятагана. Разрубленное на две части тело хищника полетело на землю. В стороне, несколько волков разрывали на части одного из кочевников. Один волк из стаи, кинулся к пленникам, перегрыз верёвку и потащил её конец в сторону кустов. Поднялся девичий визг и крики молодых парней. Увидев, что его добычу утаскивают в кусты, а попросту уводят прямо из-под его носа, Ангус зажав страшную рану рукой, кинулся в сторону волка, но на его пути встал огромный серый хищник, который сверкая глазами зарычал, и пригнувшись двинулся по каменистой тропе, в его сторону.

Из темноты, освещаемой только практически уже догорающим костром, доносились крики и хруст костей, часть наёмников уже лежала справа и слева от тропы, в окровавленной одеждах, со смертельными ранами. Там же лежало несколько убитых кочевниками волков. В темноте, было непонятно на чьей стороне находится удача. Олаф, пользуясь тем, что все кочевники были заняты схваткой, начал судорожно двигать руками, пытаясь развязать узел, который связывал его руки. Вскоре узел немного ослаб, и он смог практически освободиться от пут. Брошенный всеми костёр, который никто не подпитывал дровами, стремительно затух, и темнота окончательно поглотила тропу. Теперь, никто не мог разглядеть и половины происходящего на горной тропе. Ориентироваться приходилось только по звукам, доносившимся со всех сторон. Звон металла, крики ужаса, вой и рычание, перемешались между собой, превратившись в один невообразимый шум. Олаф уже освободил свои руки, и практически на ощупь, пополз по тропе. В этот момент, что-то заставило его поднять голову. В упор, на него смотрели глаза серого хищника. Старый, знакомый Олафу ещё по охоте, волк, показал мордой в сторону кустов, указывая путь, затем развернулся и мягко ступая на лапах, двинулся в сторону от тропы. Олаф на четвереньках пополз за ним. Вскоре, звуки схватки остались далеко позади, но волк, не останавливаясь, шёл вперёд. Олаф приподнялся с тропы, и уже в полный рост пошёл вслед за ним. Прошло ещё немного времени, прежде чем Олаф и волк окончательно удалились от места схватки, и они очутились на склоне горы. Волк показал мордой на чернеющий свод, на склоне одной из гор. Олаф направился туда. Волк шёл перед ним, постоянно оглядываясь и убеждаясь в присутствии Олафа, который послушно шёл за своим серым спасителем. Олаф практически уже побежал за волком, который вывел его к пещере. Под каменным сводом, было тепло и сухо, мальчик с опаской заглянул внутрь. В пещере было пусто, он зашёл внутрь, а волк сверкнул глазами, развернулся и затрусил прочь, в сторону, где продолжалась схватка.

Олаф устало присел на один из камней, и привалился спиной к влажной стене пещеры. Там он не заметил, как провалился в сон. Во сне, он опять ковал оружие. Ковал в очередной раз, не просто оружие, а меч воина. Одно из самых дорогих в процессе изготовления, изделие. Эту работу делал его отец для воинов, очень редко, по специальному заказу, только по одному ему ведомой процедуре, с применением хитрых порошков, насыпанных в горшочки, расставленных в его кузне, по углам. Он начинал в своё время учить мальчика, но так и не успел закончить обучение молодого Олафа кузнечному делу. За время, что он провёл в кузне, он познал основы кузнечного дела, не дошел, конечно, до тонкостей искусства ковки мечей, и прочего серьёзного и дорогого оружия, но суть процесса он усвоил через свои мозоли и солёный пот.

Когда Олаф открыл глаза, снаружи пещеры уже вовсю светило солнце. Вход в пещеру, перекрывая свет, загораживала фигура человека в плаще, и с посохом в руке, около которого сидел его серый спаситель-проводник. Олаф метнулся в сторону, но рычание волка остановило его на месте.

 

Чтобы найти иголку в стоге сена,

достаточно сжечь сено и

провести магнитом над пеплом.

(Бернар Вербер)

 

-Без волчонка не возвращайся, ты понял меня!? - произнёс Владыка, выплёвывая косточку от персика в сторону склонившегося в почтительном поклоне предводителя отряда стражников.

-Понял ваше высочество! - в поклоне проговорил стражник, и не поднимая головы попятился назад, к выходу из тронного зала.

Вскоре, внизу заскрипели решётки главного въезда, и отряд конных стражников двинулся через арку ворот, на внешнюю сторону крепостной стены.

Министр стоял около окна своей кельи, и наблюдал, как под аркой исчезают спины всадников отряда по поиску волчонка.

-Что же должно было измениться? - подумал Министр, ещё раз прокручивая предсказания Колдуна, и тот факт, что он, в нарушение указания Владыки о судьбе ведьмы, всё-таки убил тогда её в лесу.

-А проклятый Колдун, как будто знал, что он так поступил, надо было его сразу же вслед за ритуалом, прирезать на том проклятом болоте! - подумал про себя Министр, и отошёл от окна, в глубь помещения.

Там, в углу он позвонил в колокольчик, шнур от которого висел на стене, прикрытой шторами. Где-то внизу прозвучал звон, и через некоторое время из тайной двери, в каменной стене появился его личный ординарец.

-Знаешь, что, любезный, а позови-ка сюда королевского шута! - отдал распоряжение Министр, и слуга скрылся за шторами.

Вскоре, гардины заколыхались, и из-за них показалась сгорбленная природой фигура Горбуна.

Министра передёрнуло. Вид его был настолько отвратительным, насколько мерзким было выражение его уродливого лица.

-Звали, хозяин! - склонился ещё ниже, в почтительном поклоне, Горбун.

-У меня к тебе будет одно важное поручение! - проговорил шёпотом Министр.

-Приказывайте хозяин! - Горбун достал перо и пергамент.

-Никаких записей, дело будет настолько секретным, что одно слово, упорхнувшее на крыльях сороки, и нам обоим будет обеспечено надолго место, в подземелье этого замка! - проговорил предупреждающе Министр, указывая взглядом на писчие принадлежности, в руках слуги.

-Я понял, хозяин! - Горбун убрал всё в карман своего камзола.

-Никого с собой не бери, и не вздумай никого посвящать в детали поручения, которое я тебе сейчас изложу! - прошептал Министр, подойдя к двери, и отворив её, выглянул из кельи.

Убедившись в отсутствии посторонних, он со скрипом закрыл дверь, и подошёл к шуту.

-Знаешь где живёт старый Колдун на болоте? - спросил шута Министр.

Тот согласно кивнул головой.

-Возьми всё, что тебе необходимо, затем поедешь на болота, и убьёшь старика, ты понял меня? - шептал Министр в разорванное ухо Горбуна.

Тот в согласии кивал головой.

-Было бы идеально, если бы всё было похоже на естественную смерть, или допустим на самоубийство, при каком-нибудь его очередном магическом ритуале!

Горбун кивнул головой, и хитро посмотрел на своего хозяина.

-Да знаю, знаю, чего хочешь, в довершение оплаты, отдам тебе её. Пользуйся, но только после того, как выполнишь моё секретное поручение!

Горбун в почтении поклонился, и стал пятиться задом, в сторону потайной двери.

-Да, времени тебе на это, два дня! - вдогонку проговорил Министр, когда тело шута уже исчезло за гардинами.

Затем скрипнула дверь, потянуло сквозняком, и гардины приподнявшись, от сквозняка, вернулись на своё обычное место.

В приподнятом настроении Министр направился к столику, и налив из бронзового кувшина вина в бокал, опрокинул его внутрь. Следом, за вином, последовала вишенка, лежавшая среди себе подобных, на подносе в тарелке.

Выплюнув косточку в окно, Министр развалился в кресле, и стал наблюдать, как во дворе маршировали солдаты его величества.

-Зачем он их постоянно муштрует? - спросил сам себя Министр, - вот был бы я владыкой, я бы их занял настоящим делом!

-Ты за всё мне заплатишь, проклятый кровопийца, за все мои унижения и страдания! - он с яростью посмотрел на плётку с пятнами засохшей крови, которая лежала рядом с подносом.

Второй бокал вина растворился во внутренностях Министра, несколько охладив его воинственный пыл.

Министр подошёл к шнуру, и дёрнул за него, внизу раздался звон колокольчика.

-Приведи ко мне какую по моложе, из последней партии рабынь. Только новенькую! - распорядился Министр, опрокидывая очередную порцию вина, и закидывая сверху несколько вишен.

Ординарец с почтительным поклоном удалился, выполнять поручение своего хозяина.

Взяв в руки плётку, он стал ждать очередную рабыню, коих из последнего похода мытарей, пригнали превеликое множество.

 

С человеком происходит то же, что и с деревом.

Чем больше стремится он вверх, к свету,

тем сильнее тянутся его корни к земле,

вниз, в мрак, в глубину, во зло

 

Олаф сидел за столом, и ложкой хлебал из деревянной миски, наваристый бульон. Напротив, за столом, расположился хозяин хижины, в которую он и привёл мальчика. Мужчина привёл его из пещеры, и теперь сидел напротив него с каменным выражением на лице и наблюдал, как Олаф поглощает его похлёбку. Около входа в хижину, лежал огромный мохнатый пёс, который положил свою морду на лапы, и не сводил взгляда с мальчика. Жилище, представляло из себя, одноэтажное строение с чердаком, на стропилах которого, были развешаны пучки сушёных трав, а на полках были расставлены стеклянные пузырьки с различного цвета жидкостями и разнообразными порошками. Дождавшись, пока Олаф закончит с похлёбкой, мужчина пододвинул в его сторону деревянную кружку, наполненную сваренным из ягод напитком. В углу, над очагом висел котёл, в котором и бурлила та самая похлёбка, которую сейчас уничтожал Олаф. Когда мальчик прикончил и ягодный напиток тоже, мужчина приподнялся из-за стола. На его движение, тут же встрепенулась собака, и вскочила на лапы, в ожидании команды хозяина. Но тот промолчал, и направился в соседнюю конуру. Там стукнула об пол деревянная крышка старого сундука, и мужчина вернулся обратно, бросив на стол перед мальчиком штаны и такую же старую холщовую рубаху.

-Тебе должно подойти! - сказал он грубым голосом, положив сверху одежды кожаный плетёный ремешок.

Собака опять положила морду на свои мохнатые лапы, и продолжила наблюдать за хозяином.

-Ложись сегодня пораньше, завтра нам рано вставать! - проговорил мужчина, указывая рукой на топчан, накрытый медвежьей шкурой.

-Спать будешь здесь! - проговорил он, снимая с вбитого в стену гвоздя, плащ.

Накинул его на себя, он направился на выход.

Скрипнув, отварилась входная дверь, и мужчина вышел наружу. За ним, сорвалась и его верная собака.

Несмотря на одолеваемое им любопытство, Олаф вытер потное от горячей похлёбки лицо тряпкой, лежавшей на столе и с наслаждением, разлёгся на топчане. В очередной раз, серый хищник спас его от неминуемого рабства, от судьбы раба, и эта же самая судьба привела его в новый дом. Лёжа на топчане, он вспомнил свою прошлую хижину, в которой, его наречённый отец, обучал его кузнечному мастерству. Прошло немало времени, пока он подружился с сельскими детишками, и смог безопасно выходить из хижины. Затем, прошло ещё время, пока соседские дети перестали звать его чужаком, и приняли в свою разношёрстную компанию. И вот теперь, опять новый дом, неизвестное будущее, непонятный посторонний человек, и ещё более непонятный для него, серый волк.

Он не знал ни отца, ни матери, не знал где и когда родился. Его постоянно терзали многочисленные размышления, кто он такой, откуда взялся и какое предназначение начертано ему на небесах.

После сытного обеда и собственных мыслей, его сморило в сон.

Опять, во сне, он сам, лично своими руками, ковал меч. Заготовка под клинок не получалась, выходила кривая загогулина, и совсем не того цвета, какой должна была быть после нагревания её в печи. Молот был тяжёл, а металл хрупким. Как получить то, что он хотел выковать? На деле, получалось всё что угодно, но только не красивый и острый меч…

Олаф открыл глаза, за столом уже сидел хозяин хижины и ел. Отрывая кусками хлеб, он макал кусочки в соус и пережевывая, запивал мякиш варёным компотом.

-Вставай, пора завтракать, и приниматься за дело! - проговорил хозяин хижины, указывая на миску, которая стояла напротив него.

Олафа не надо было просить дважды, он опустил ноги на пол, и встав, направился к столу. Быстро опустошив полную миску еды, Олаф накинул новую рубаху, подпоясался ремешком, и направился во двор. За дверью хижины было ещё темно, День пока не вступил ещё в свои права, и его солнечные лучи, прятались где-то далеко, за вершинами гор.

-Иди сюда, и помогай мне! - проговорил хозяин хижины, и взял с земли колун, стоявший около деревянной чурки.

Рядом уже лежали куски деревьев, которые необходимо было порубить на куски, для того чтобы можно было спалить их в очаге хижины. Олафа не надо было учить работать. За всё время, проведённое им в кузне, он стал выносливым, терпящим жару и холод, молодым подмастерьем, поэтому он без лишних вопросов, сразу принялся за работу.

Солнце ещё не заняло своё место посредине небосвода, а поленница была уже вся разрублена колуном, и дрова уложены в штабель, около стены.

Хозяин хижины присел на колоду для рубки дров и проговорил:

-Хочешь узнать, кто были твои родители?

-Олаф от удивления выронил несколько поленьев, которые он нёс для укладки в поленницу, и с удивлением поглядел на мужчину.

-Какое тебе дали имя в твоей деревне? - спросил он у мальчика.

-Меня нарекли Олаф! - гордо ответил подросток на вопрос хозяина хижины.

-Ну, в таком случае, меня зови Бенедиктом! - вытирая пот со лба проговорил хозяин хижины, - ладно, пойдём чего-нибудь перекусим, мы это с тобой заслужили! - поднялся Бенедикт, и направился к хижине.

-А откуда, вы знаете моих родителей? - спросил Олаф, когда они уже сидели за столом в хижине, и попивали горячий грог, сваренный Бенедиктом.

-Я много чего знаю, мальчик, и часть своих знаний могу передать и тебе. Если будешь хорошо меня слушать, и служить мне. А потом, ты узнаешь всё. Кто были твои родители, и за что их так жестоко убили! А пока допивай свой грог, и мы пойдём с тобой работать дальше!

Олаф торопливо стал откусывать куски от засохшего пирога, лежащего на столе, и запивать их горячим грогом. Когда с едой было покончено, Бенедикт встал из-за стола, и надел плащ, который висел на стене. Сверху он надел пояс, на котором болтались ножны с коротким мечом.

-В лесу здесь бывает не спокойно, я думаю ты уже это заметил! - ответил Бенедикт на немой вопрос Олафа, - возьми себе вон там, короткую пику!

Олаф подошёл к стене, где среди лопат и вил, стояло короткое копьё с металлическим наконечником на конце.

Примерив его в руке, он пошёл догонять Бенедикта, который уже вышел на улицу, и направлялся в сторону леса.

Отойдя немного от хижины, Бенедикт остановился около деревянного идола, фигура которого возвышалась над деревьями, поскольку была установлена на большом, покрытым мхом камне.

-Знакомься, это хозяин всех окрестных мест! Почитай его, и поклоняйся ему! Я знаю очень много, и умею, и некоторым вещам могу научить тебя. Тебе остаётся только слушаться меня во всём, и исполнять мои наставления, и тогда, ты узнаешь, кто виноват в смерти твоих родителей. А затем, даже сможешь им отомстить, если захочешь конечно! Слушай меня и выполняй досконально, все мои наставления и поручения! Для начала, мы подберём тебе оружие, которое ты будешь носить везде с собой, а потом, я научу тебя им владеть.

-Сейчас оружие, важнее чем слово. Мы находимся в лесу, а кругом наступают неспокойные времена. Ты видишь, что происходит - сначала убили твоих родителей, потом сожгли твою деревню, затем разграбили следующую деревню, в которой ты жил, а после превратили её в пепел и золу! В мире творится очень много зла. Поэтому, если ты хочешь в этом мире и дальше не просто существовать, а жить в полную силу, приготовься быть таким же злым и сильным человеком, а иначе тебя сожрут, а твой пепел развеют по ветру! Ты понял меня Олаф?

-Я понял Вас, Бенедикт. Я очень понятливый. И способный к обучению! - высокопарно ответил мальчик.

-С этого дня, у тебя начнётся новая жизнь, если ты конечно согласен, отказаться от всего старого, что раньше окружало тебя. Нас ждут с тобой великие дела! Сейчас иди в хижину и подумай, а когда полностью будешь готов принять что-то новое, и отказаться от всего старого, приди ко мне с окончательным решением. А теперь иди, жду тебя завтра утром. Если откажешься, я отведу тебя назад, и мы забудем о нашей встрече! - проговорил Бенедикт.

Олаф взял в руки копьё, и направился в сторону хижины.

-Куда это он собрался меня отводить назад? - спрашивал Олаф сам себя, и не находил ответа, но этот вопрос Бенедикту он задавать не стал.

 

... на охоте, как и в жизни,

Главное - уметь ждать.

(Нил Гейман)

 

-Что будем делать капитан? - проговорил один из всадников, когда отряд по поиску волчонка, остановился у подножия горы.

-Наши люди устали, и они хотят жрать. Прошу сделать привал, сколько можно месить грязь копытами! - возмущённо спросил один из всадников, командира поискового отряда.

-Мы уже плутаем несколько дней, а результата нет. Мы даже примерно не напали на след этого проклятого мальчишки!

-Ладно, делаем привал, но только для того, чтобы перекусить самим и накормить лошадей! - разрешил командир отряда.

Обрадованный всадник, отъехал от командира, и передал распоряжение об отдыхе. Всадники устало начали спешиваться, и уже пешком, направились в сторону небольшого ручья, который протекал неподалёку от временной остановки.

Кто-то стал поить коней, кто-то скинул запылённые доспехи. Недолго думая, большинство воинов расположились прямо в дорожной грязи. Искать сухое и чистое место не было сил. Всадники расселись кружком, и начали открывать переменные сумки. На белый свет появилась вяленая колбаса, куски хлеба и два кувшина, запечатанные сургучом. Командир дополнительно извлёк из своей сумы два козьих курдюка, наполненные вином. Время на перекус пролетело мгновенно, и вот уже звучит команда: «Подъём».

Воины опять лезут на своих лошадей. Старший отряда махнул рукой, и вереница всадников, потянулась вверх, по горной тропе, дальше.

-Наш ориентир, каменная башня с изображением двух топоров! - напомнил всем командир отряда, и вереница всадников, двинулась вверх по узкой и извилистой горной тропе. Из-под копыт лошадей, вниз посыпались мелкие камни. Местами падали и крупные, уменьшая, и без того узкую ширину горной тропы. Но, несмотря на это, отряд неуклонно продолжал свой путь наверх. Вот, невдалеке показалось небольшое поселение, и в лёгкой дымке, всадники увидели несколько хижин, прижатых друг другу, на склоне одной из гор. Подъехав поближе, командир отряда увидел старого пастуха, который пас горных коз на одном из склонов.

-А что старик, здесь в округе есть где-то каменная башня с изображением топора, а может и топоров? - спросил он у пастуха.

Старик пожевал беззубыми дёснами стебелёк крапивы, и помотал головой.

-Здесь, вы такую башню точно не найдёте. Сколько лет живу, и не помню, чтобы кто-то, где-то поблизости строил башни! - ответил пастух, опасливо прижимая к себе пастуший кнут.

Разочарованный командир пришпорил лошадь, и двинулся дальше, мимо хижин. Из прилегающих к поселению кустов, вереницу всадников сопровождали испуганные глаза обитателей горного селения.

Миновал ещё один день бесполезных поисков, когда уже совсем изможденные путники практически лежали на своих сёдлах, было решено остановиться на длительный привал. Всадники практически падали с сёдел вниз, сил расседлать и стреножить лошадей уже не хватило, поэтому наскоро перекусив, и даже не выставив охранение, все провалились в глубокий сон. Наутро, стуча зубами от холода, покрытые росой всадники, с трудом продирая опухшие от холода глаза, начали бегать вокруг лошадей, подпрыгивать и хлопать руками по бокам, пытаясь согреться. На скорую руку, перекусив вяленым мясом, и залив всё это красным вином из бурдюков, командир дал команду двигаться дальше, и первым запрыгнул на лошадь. Пришпорив коня, он поехал вверх по тропе, за ним, не спеша потянулись остальные члены его отряда. Ехали практически до следующей темноты, по пути, не встретив ни одного поселения. Не было не только башни, даже просто хижины. Места были сплошь дикие и не обжитые. Вскоре, началась роптание, командир как мог, пытался поддерживать дисциплину в отряде, но солдаты уже вконец устали, и плохо поддавались указаниям своего капитана.

Наконец, на одном из горных склонов, показалось поселение, капитан пришпорил коня, и поскакал быстрее. Вскоре, он уже ехал между хижинами, по утоптанной дороге. Увидев сидящего около одной из хижин, старика, командир подъехал к нему и свесившись с лошади, спросил: -Эй старик, вижу давно ты здесь сидишь. Подскажи, где тут по окрестностям есть башни из камня, а наверху нарисованные топоры?

Старик пожал плечами, и щуря подслеповатые глаза, покачал головой.

-Не спрашивайте его, он вас не слышит. Он глух, как старый тетерев! - донеслось сбоку.

Командир обернулся на звук голоса. Около ближайшей хижины, стоял маленький мальчик.

-Тогда может ты расскажешь мне, где можно здесь встретить каменную башню с топорами наверху!

-Башня была вон там! - указал мальчик рукой в сторону утёса, - мне папа рассказывал, что там грабители разграбили деревню, и там на башне висят два страшных скелета! - с озорством в глазах, проговорил маленький мальчик.

-Кто из старших есть в хижине? - строго спросил командир словоохотливого мальчугана.

На звук его голоса, из хижины показалось взволнованное лицо женщины, которая выбежала, и схватив маленького мальчика, потащила его назад, где испуганно замерла на входе в хижину, прижимая к себе ребёнка.

-Где твой сын, видел башню с двумя скелетами наверху?

Женщина ткнула рукой в сторону.

-По этой же тропе, проедете полдня, там увидите место, где раньше была деревня. Там и башня стоит рядом. Нехорошее там место, проклятое злыми духами. В такие места, нам соваться без надобности. Мы всегда обходим это место стороной, и вам не советую, если не хотите неприятностей! – быстро проговорила женщина из хижины.

-А что не так, с этим местом? - спросил командир.

-Нехорошее там место. Наши старики говорят, что там выжженная огнём духов, земля, и кто там побывает, потом бесследно пропадает! - с неподдельным ужасом проговорила женщина.

-Ладно, пугать да поучать, мужа своего будешь, если он у тебя, конечно, есть! - командир не стал больше слушать бредни запуганной селянки, и пришпорив лошадь, направился к своему отряду.

-Ну что, молодцы, поспешай за мной. По-моему, мы у цели! - подбодрив своих солдат, он поскакал по горной тропе наверх.

Обрадованные новостями, полученными от своего командира, всадники поспешили за ним.

Буквально на исходе светового дня, отряд уже подъезжал к указанному женщиной месту. Наверху, как она и рассказывала, стояла башня из необработанного камня, а наверху висели два скелета, в истлевшей от времени одежде. На путников, сверху взирали пустые глазницы выбеленных солнцем и ветром, человеческих черепов. Посреди более-менее ровного места, когда-то располагалась заброшенная деревня. Невдалеке от башни, стояли несколько остовов сгоревших хижин. Около самой тропы находился небольшой кратер выжженной земли. Всё место практически заросло кустарником, за исключением самого кратера, в котором не росло даже былинки.

-Ну и что делать теперь, командир? Вот она башня, вон топоры, нарисованные на ней. Деревня то того, закончилась деревня, причём очень давно, и где теперь нам искать этого проклятого мальчишку? - проговорил подъехавший ближе всадник.

Командир задумался, сидя на коне и наклонившись к гриве.

-Возвращаться в замок пустым, Владыка запретил. Надо что-то было делать, взять любого мальчишку, который первым попадётся на дороге, убить его и приволочить в замок? Так кто-нибудь из отряда обязательно расколется, не сразу, так в таверне, после обильных, таких обычных для них возлияний, и тогда верная смерть в страшном подземелье, куда Владыка бросал своих врагов. Никто ещё пока, не выходил оттуда, кроме этой проклятой старухи, которую они провожали давеча в лес. Это был единственный раз на памяти солдата, когда хоть кто-то выходил из этого проклятого подземелья. Он так и думал, что после последних событий, их отряду не видать удачи! - командир замер в одной позе.

На ум не приходило ни одного более-менее разумного решения, поэтому командир отряда, дал указание своим солдатам продвигаться дальше, до первой встречной деревни.

-Эх, надо было расспросить селян, о том, куда после пожара все подевались, исключая конечно тех двух, которые до сих пор висели на башне! - раздосадовано подумал командир, но возвращаться назад отряду не было никакого смысла.

-Ведь судя по разговорам запуганной селянки, они давно избегали эту деревню! - подумал он.

 

Я хочу, чтобы ты перестал искать что-то

вне себя и прислушался к тому,

что у тебя внутри.

Люди боятся того, что внутри,

а это единственное место,

где они могут найти то, что им нужно.

(Мирный воин)

 

-Возьми, это будет твой меч! - проговорил Бенедикт, протягивая Олафу палку орешника.

-Это же, деревяшка! - возмутился Олаф, - дай мне настоящий меч. Я умею обращаться с оружием!

-Вот и посмотрим, как ты умеешь это делать! - в ответ проговорил Бенедикт.

-Попробуй, ударь меня палкой! - крикнул Бенедикт.

-Куда бить? - спросил ошарашенно Олаф.

-Ну, куда хочешь, туда и бей, ставлю тебе задачу - ударить меня так, чтобы я, твой противник, не смог тебе ответить. А лучше, чтобы упал, и не смог врезать тебе в ответ!

-А как бить, прямо, сбоку, бить со всей силы или сделать вид, что хочу ударить?

-Да бей куда хочешь, и как хочешь!

Олаф в сомнении крутил палку в руках, а потом внезапно нанёс удар плашмя Бенедикту по плечу. Тот, ловко отбил удар своим посохом, и выдал предупреждение: -Будешь плохо стараться, будешь получать хорошенько сдачи!

-Встань боком! - проговорил Бенедикт, - что ты выперся, как на выданье невеста!

Олаф развернулся боком к Бенедикту, и ударил палкой, только теперь не плашмя, а тычком. Бенедикт отбил удар посохом, одновременно стукнув набалдашником его по лбу. Олаф отскочил от Бенедикта, и потёр ушибленное место.

-А ты думал, бей! - проговорил ещё раз Бенедикт.

Олаф схватил палку за конец, и со всего размаху саданул Бенедикта по голове.

Бенедикт отпрянул в сторону, и палка по инерции опустилась на землю. Олаф провалился вслед за ударом, и теперь набалдашник посоха стукнул его по спине. Олаф, споткнувшись, упал в грязь лицом.

-Ты такой взрослый, а на ногах до сих пор не научился стоять! - пошутил над ним Бенедикт, когда Олаф вскочил на ноги, и опять принял стойку.

В этот раз, Олаф не ограничился одним ударом, а начал лупить по Бенедикту без остановки, но туда, где он наносил удар, его палку неизменно отбивал посох Бенедикта. Попрыгав на поляне, некоторое время, Бенедикт отложил посох в сторону, и проговорил: - теперь мы идём завтракать!

Потирая ушибленные места, Олаф пошёл за ним. Завтрак, как и обед, разнообразием еды, друг от друга ничем не отличались. Только иногда, Бенедикт приносил откуда-то, либо кусок вяленого мяса, либо сушёные фрукты. Где он их брал, для Олафа оставалось загадкой, поскольку в округе, как он знал, они никогда не росли, и местные крестьяне этот вид растений не возделывали.

Уничтожив целую миску каши, и сдобрив всё это парой кружек ягодного компота, Олаф направился во двор хижины, где они вдвоём с Бенедиктом кололи дрова до самого обеда, а затем эти самые дрова, мальчик складывал в поленницу. Ближе к вечеру, Бенедикт надел плащ и сказал: - а сейчас мы пойдём с тобой к кузнецу, покажешь своё умение, чему ты научился в прошлой жизни!

Олаф накинул на рубаху вязанный шерстяной жилет, и пошёл вслед за Бенедиктом, который уже направлялся по горной тропинке к долине, где стояло несколько хижин. Практически по отвесной тропинке они шли вниз, и вскоре вошли в селение. Когда они спустились вниз, Бенедикт направился к хижине, из трубы которой валил чёрный дым. Кузня находилась недалеко от тропы, и там, вовсю орудовал местный молотобоец, который в это время, кувалдой, правил погнутый плуг.

-Я приветствую тебя Сигизмунд, прошу тебя, посмотри мальчишку, что он умеет и может в кузнечном деле! - попросил Бенедикт кузнеца.

Кузнец с сомнением посмотрел на худощавую фигуру Олафа.

-Щипцами будешь держать заготовку! - скомандовал он.

Олаф взял в руки металлический инструмент.

-Бери заготовку и ложи сюда! - сказал кузнец, указывая на наковальню.

Олаф ловко схватил раскаленную часть плуга в горниле печи, и водрузил её на наковальню. Кузнец начал обрабатывать молотом светящееся в темноте оранжевым цветом место, выправляя прогиб режущей части плуга. Олаф сноровисто поворачивал изделие, подставляя его под мощные удары молота кузнеца.

-Парень молодец! - проговорил позже кузнец, когда они с Бенедиктом сидели на завалинке, и курили дешёвый местный табак, выращиваемый жителями селения, здесь же, на одном из склонов горы.

-Приводи его иногда ко мне, и мне он будет хорошим подспорьем, а я научу его премудростям моего дела, но не всем конечно, ведь мне тоже надо кушать и кормить свою семью!

-Я буду его к тебе приводить раз в неделю, для обучения кузнечному делу. Я вижу, что-то он уже умеет, потому что работал раньше в кузне, но лишняя наука ему сейчас не помешает. А насчёт того, что он потом заберёт часть твоих заказов себе, можешь не переживать, Олаф здесь не для этого! - хитро подмигнув кузнецу, успокоил его Бенедикт.

Платы за обучение, кузнец, как и обещал, брать не стал, на том они и порешили.

-Пошли, пока не стемнело. Уже вечер, а в темноте скакать по горной тропе, желания у меня нет! - проговорил Бенедикт и они с Олафом направились в обратный путь.

Так летели неделя за неделей. Один раз в неделю, Олаф работал у кузнеца, осваивая работу подмастерья, иногда целыми днями они рубились на склоне горы на деревянных палках, после чего Олаф, несколько дней ходил весь в синяках и ссадинах. Иногда, просто работали около хижины, занимаясь колкой дров или заготовкой разных трав на осень и зиму. Какие-то дни полностью посвящались лечебным и приворотным травам. Бенедикт учил Олафа, как выглядит разнообразные травы, для чего они нужны. Как сделать порошок, как подмешать его в жидкость, для лечения или уничтожения своего врага. Сначала, всё в голове Олафа путалось, как какая трава выглядела, и для каких целей она была предназначена, но после многочисленных занятий, информация складывалась в некую целую картину, в которой мальчик раскладывал по полочкам всё, что они собирали и заготавливали впрок. В какой-то из дней, Олаф колол дрова, и внезапно увидел на возвышении, невдалеке от хижины, знакомого волка. Тот стоял на пригорке, и наблюдал за Олафом.

-Не пугайся, он иногда приходит, посмотреть, чему ты научился за всё это время, привыкай, потому что он и дальше будет приходить! - сказал Бенедикт, ставя вилы около стены овина.

Слова Бенедикта впоследствии подтвердились. Волк иногда появлялся, и стоя на склоне, долго наблюдал, но никогда не подходил близко к хижине. Потом, также тихо исчезал, как и появлялся. Со временем, Олаф стал ходить в деревню к кузнецу в одиночку. В качестве самообороны, он всегда брал с собой, среднего размера пику, которую он кидал в деревья, стоящие около тропы, потом подходил ближе, доставал пику из дерева, если он, конечно, попадал в цель, затем шёл дальше, опять кидал пику в следующее дерево, и так продолжалось на всём пути следования туда и обратно.

Вскоре, Олаф уже сам варил разнообразные отвары из порошков, или сушеных трав, которые загодя, заготовил Бенедикт. Когда к ним приходили селяне из соседней деревни, он помогал Бенедикту залечивать их раны. Обрабатывал раны различными вонючими мазями. Позже, к их хижине, стали приходить хищники. Сначала помельче, затем покрупнее и позлее, а один раз к ним наведался даже косолапый. Неподалёку раздался страшный треск в кустах, и на тропинку, пробираясь сквозь заросли колючки, выбрался небольшого размера медведь. Сделав вдох носом, поднятым вверх, он покрутил головой по сторонам, и направился в сторону хижины. В это время, Бенедикт с Олафом обедали, сидя за столом, в хижине. Медведь громко заревел, Бенедикт положил деревянную ложку, встал и не взяв с собой оружие, раскрыл двери, а затем вышел наружу. Олаф, вскочив из-за стола и кинулся к окошку. Бенедикт уже разглядывал рваную рану на боку медведя, затем направился обратно в хижину

-Принеси мне мазь, завёрнутую в тряпицу, стоит на второй полке слева от очага! - проговорил он, и мальчик кинулся в сторону, туда, где находилось лекарство. Ушёл Медведь после лечения также грубо, как и пришёл, напрямую продираясь через кусты.

Но самый интересный случай, случился как-то вечером, когда Олаф нашёл во дворе раненого Орла, который лежал в грязи, с перебитым крылом, и жалобно клацал клювом. Бенедикт вышел во двор, вытер грязные руки тряпкой, и поднял птицу из грязи. Занёс раненного зверя в хижину, и там, с помощью лечебной мази обработал рану, потом перемотал раненое крыло. Олаф поставил около орла блюдо с водой, тот покрутил клювом во все стороны, и начал клювом пить воду.

Но самыми интересными для Олафа, были тренировки по борьбе. Раздетый по пояс Бенедикт подозвал Олафа, и приказал ему скинуть рубаху. Мускулистый, с многочисленными шрамами Бенедикт, встал напротив него, и сказал: - Нападай!

Олаф неумело кинулся вперёд, схватил Бенедикта за талию, и попытался его повалить на землю. Тот усмехаясь, перебирал ногами, не давая подростку его свалить.

-Твоя главная ошибка, заключается в том, что ты хочешь повалить противника на землю, но это не твоя цель. Твоя цель, врага убить! - поучал Бенедикт Олафа.

Уходя от захвата Олафа, он присел и развёл руки, затем толкнул его в спину. Мальчик, пробежав несколько шагов, уткнулся лицом в мокрый мох.

-Ничего, научишься! - подбодрил Бенедикт расстроенного Олафа.

-Давай ещё! - попросил настырный мальчуган, и Бенедикт занял стойку.

 

Мы нарушаем равновесие.

Мы получаем то, что хотим,

но это оборачивается

против нас с утроенной силой.

Колдовство (The Craft)

 

Горбун сидел в кустах, и наблюдал за хижиной Колдуна. Снаружи, создавалось впечатление, что в жилище никого нет, но Горбун точно знал, что Колдун находится внутри своего жилища.

Загодя, на одном из городских рынков, он за сущие гроши, нанял двух убийц для того, чтобы они прикончили старого Колдуна. Да нет, даже не убийц, обычных бродяг, которые за медный грош готовы были перерезать горло собственной матери. За ту цену, которую он им предложил, они с лёгкостью согласились, выполнить его грязное поручение.

Горбун был терпелив от природы, и не обращал внимания, ни на муравьев, ползающих по его телу, ни на надоедливых мошек, крутившихся вокруг его потного тела.

Вот, один из бродяг, вышел из кустов, и направился к хижине. Подойдя, он грубо постучал во входную дверь, не дождавшись ответа, постучал ещё раз. Из хижины не донеслось ни звука. Бродяга постучал ещё сильнее. Так и не дождавшись ответа изнутри хижины, бродяга толкнул дверь, которая со скрипом отворилась внутрь. Непрошеный гость шагнул в темноту за дверь, и его тело исчезло в дверном проёме. С таким же скрипом, дверь вернулась на своё место. Горбун видел, как в окне хижины загорелся огонёк свечи. Из хижины не доносилось ни звука. Вдруг, дверь внезапно распахнулась, и чуть не слетела с петель. Из домика, вывалилось тело бродяги, с искаженным от ужаса лицом, он сделал несколько шагов на дрожащих ногах, а затем упал в мокрый торф. Горбун заметил маску ужаса, застывшую на лице бродяги, из спины которого торчал нож для разделки мяса. Задёргавшись в конвульсиях, тело бродяги успокоилось в торфе. Даже теперь, вслед за бродягой, из хижины так никто и не вышел. Подельник убитого, сидевший неподалёку в кустах, завидев такое развитие ситуации, бросив дубинку в кусты, резво побежал в противоположную от хижины сторону.

-Ах, поганый трус! - выругался Горбун, - всё опять надо делать самому!

Он не стал сломя голову кидаться в хижину, а выждав некоторое время, пополз в сторону жилища Колдуна. Там по-прежнему было тихо, и, если бы не лежащее тут же тело убитого бродяги, можно было по-прежнему думать, что хижина брошена своим хозяином на произвол судьбы.

Колдун так и не появлялся наружу, и Горбун решил действовать. Подбегая к хижине, практически на карачках, он упал в мох, и дальше уже пополз в сторону хижины, собирая своим телом мокрую грязь с поверхности болотного мха. Он не стал вплотную подползать к двери хижины, а решил сделать крюк, и зайти с тыльной стороны жилища. Провозившись изрядное время, и порядком извозившись в грязи, Горбун оказался около задней стенки жилища Колдуна. Там, стараясь не шуметь, он достал острый кривой кинжал, подполз к самой стене, и прижал ухо к бревенчатой стенке, прислушиваясь к звукам внутри хижины. В ответ, по ту сторону стены, по-прежнему была полнейшая тишина. Немного осмелев, он пополз теперь уже к другой стенке, в которой было проделано окно. Буквально одним глазком, он заглянул через мутный бычий пузырь. Внутри хижины, посреди жилища, на жертвенном камне лежало тело Колдуна. Он не двигался, и не подавал никаких признаков жизни. Помня о просьбе, которую он услышал от Министра, Горбун спрятал свой кинжал в ножны, и достал кусок тонкой прочной верёвки. Он решил задушить Колдуна, и представить всё это так, как будто бы он повесился сам, в процессе своего очередного ритуала. Добравшись, наконец, до двери, он, не спеша приподнялся, и, отряхнув своё платье, стал открывать дверь рукой. Дверь со страшным скрипом начала открываться. Горбун, оглядевшись по сторонам, и не заметив никого подозрительного, прошмыгнул внутрь жилища. Колдун, выпучив остекленевшие глаза, так и лежал без движения на жертвенном камне. Всё выглядело так, как будто он уже умер, причём совсем недавно!

-Кто-же тогда, убил бродягу? - подумал Горбун, подкрадываясь вдоль стенки к голове Колдуна.

Вдруг, сверху что-то зашуршало, и в сторону Горбуна, прямо ему на голову, прыгнуло какое-то животное. В темноте, было не разобрать, какое животное это было, но его острые когти вцепились в лицо нежданного гостя, раздался страшный визг.

Со лба Горбуна полилась кровь, тварь крепко вцепилась в его кожу. Горбун от неожиданности выронил верёвку, и попытался руками отодрать животное от своего лица. Он никак не мог нащупать рукоятку кинжала, но после нескольких неудачных попыток, он всё-таки нащупал оплетённую кожаным шнуром ручку, и выдернул кинжал из ножен. Животное сразу отпустило его лицо, и сигануло на землю. Вытирая кровь, которая сочилась из раны, и заливала Горбуну глаза, он развёл руки, и начал размахивать вокруг себя кинжалом, пытаясь найти животное. У него ничего не получалось, и он, практически на ощупь, продвинулся в темноте к жертвенному камню. Его первоначальный план с верёвкой не сработал, и он решил просто зарезать Колдуна, который лежал без движения, не подавая признаков жизни, на жертвенном камне. Нащупав край камня, Горбун размахнулся кинжалом, и воткнул его практически в середину плоской поверхности камня, туда, где до сих пор лежало тело Колдуна. Острие кинжала встретило камень, он зазвенел, и сломался от удара. Ручка и обломок лезвия остались в руке у Горбуна. Колдуна на камне не было. Горбун, с трудом разлепил окровавленные веки и осмотрел хижину. Колдуна нигде не было видно, Горбун отбросил обломок оружия в сторону. Схватив стоявшую около очага железную кочергу, он начал размахивать ей вокруг себя, и обшаривать руками всё жилище. Наконец-то, хоть как-то он остановил кровь, сочившуюся из ран, и мог теперь видеть одним глазом, но всё равно он не видел Колдуна ни мёртвого, ни живого. Из темноты, с одного из углов хижины, на него смотрели два ярких кошачьи глаза.

-Ах ты тварь, - проговорил Горбун и занёс руку для удара по серому коту, без движения сидевшему в углу, но тут сверху, со стропил хижины, на него обрушился сам Колдун. Не ожидавший нападения сверху, Горбун упал под тяжестью тела старика. Оба тела начали кататься по земле, кочерга отлетела в сторону. Горбун схватил старика за горло, и начал его душить. Надо сказать, что он обладал недюжинной силой, мало кто мог сравниться с ним по физической мощи, во всей крепости, да и владениях Владыки, вокруг неё. Однако, он не мог побороть старого дряхлого Колдуна, в глазах которого теперь горел адский огонь. Горбун продолжал его душить, но Колдун ловко выскальзывал из его недружественных объятий. А тем временем, огонь свечи разгорался всё сильнее, и стало светло как днём, в камине загорелся огонь, сам загорелся, без посторонней искры. Горбун собрал все свои силы в кулак, и отбросил тело Колдуна от себя прочь. Затем встал на ноги, подобрал металлическую кочергу, и хотел ударить старика, но кочерга никак не могла попасть в цель. Конец кочерги всё время втыкался то в стенку, то цеплялся за табуреты или стол, потом неведомая сила, вырвала железку из рук Горбуна, и кочерга, звеня, улетела в сторону очага. А в это время, Колдун поднялся с пола, как ни в чем, ни, бывало, и в его руках оказался обломок кинжала Горбуна.

Создавалось впечатление, что тело Колдуна зависло в воздухе, а глаза его при этом горели яростным огнем. Старик разрезал себе язык кинжалом, и его кровь потекла по обломку лезвия. Затем, он поднял перед собой окровавленный обломок оружия, и направил его в сторону Горбуна. Незваный гость пошарил рукой по деревянному столу, около которого он стоял, и обнаружив на нём деревянную миску, взял её скрюченными пальцами. Колдун ещё немного толи повисел, толи постоял в углу, затем резко кинулся в сторону Горбуна. Тот крепче сжал миску пальцами. Когда тело Колдуна подлетело практически вплотную к своему противнику, тот со всей своей силой ударил миской ему в висок. Колдун при этом, успел, всё-таки, воткнуть обломок кинжала в руку Горбуна, из которой брызнула тягучая чёрная кровь. Колдун не устоял посредине хижины, у Горбуна в руках осталось только половина миски, вторая часть посуды разлетелась о череп старика. Тело Колдуна рухнуло у окна, затем, Горбун, схватив стоящий около стола деревянный табурет, со всей силой опустил его на лицо, лежавшего на полу Колдуна. Раздался треск ломающихся лицевых костей, но Горбун, не останавливаясь, нанёс ещё несколько ударов, превращая лицо своего противника в месиво. Оглядев хижину, Горбун, зажимая рану на руке, выскочил через дверь наружу, и повалился в мокрый мох. Рана была серьёзная, вырвав шейный платок из кармана, Горбун перемотал её выше пореза, и с помощью зубов, и второй руки, затянул узел. Кровь перестала хлестать из раны, и Горбун направился в кусты, где загодя оставил свою лошадь. Подойдя к ней, он с трудом вставил ногу в стремена, а вторую ногу перекинул через лошадь, натянул поводья, и потихоньку тронулся в обратную дорогу, к замку.

 

Самое опасное в охоте за сокровищами,

начинается, когда их находишь.

(Вечность)

 

-Там у ручья, по горной тропе, двигаются вооружённые люди! - проговорил один из сельских мальчуганов.

-Сколько их? - Бенедикт отложил в сторону вилы, которыми он сгребал сено около овина.

Мальчик в ответ показал двумя руками девять пальцев.

-Спрашивали про соседнюю деревню, что огонь с неба уничтожил. Куда говорят её жители подались, и есть ли у нас кто-нибудь оттуда! - проговорил мальчонка.

-А ты что?

-А что я, сказал, что не ведаю о таких делах, да и припустил сюда! – ответил мальчуган.

-Я благодарю тебя! - проговорил Бенедикт, - заходи позже, сделаю тебе нож!

Мальчуган довольно улыбнулся, и побежал дальше, по протоптанной между хижинами тропинке.

-Олаф! - громко крикнул Бенедикт.

Мальчик, который в это время замешивал глину для обмазки растрескавшейся поверхности печи, вытер руки о передник, и направился в сторону Бенедикта.

-На сегодня остаёшься за старшего, мне надо отлучиться по делу! - проговорил он, и направился в хижину.

Внутри жилища загремела посуда, стукнула крышка сундука, и вскоре Бенедикт появился на пороге, одетый в свою походную одежду. На его поясе, в ножнах, висел длинный тонкий стилет, выкованный им собственноручно. Олаф пристальным взглядом проводил фигуру Бенедикта, пока его спина не исчезла, среди кустов леса, примыкающего практически вплотную к хижине…

Бенедикт быстро шёл знакомой дорогой по тропинке, среди зарослей.

Когда деревня уже давно скрылась из виду, он увидел ручей, который протекал сверху вниз, и шумел, сливаясь далеко внизу, с отвесного склона. Напившись ледяной воды, он в брод перешёл ручей, в самом его узком месте, и направился по горному склону вверх.

-А ну-ка, стоять! - внезапно донеслось из кустов.

В грудь Бенедикту, смотрел острый заточенный кол, зажатый в руках крепкого кряжистого мужичка.

-А ну, давай, скидывай свой пояс с оружием, и карманы выворачивай! - проговорил мужичок, хитро улыбнувшись.

-Мне нужен твой хозяин! - ответил невозмутимо Бенедикт.

-У меня нет хозяина, я вольная птица! - обиженно проговорил мужичок.

-Тогда отведи меня к Сигизмунду, ты, вольный человек! - теперь, иначе, повторил свою просьбу Бенедикт.

-А зачем тебе он, а вдруг ты шпион какой? - спросил его мужик.

-Если он примет такое решение, то он сам тебе об этом расскажет! - ответил на его вопрос Бенедикт, -давай веди, и не задавай лишних вопросов!

Мужик хмыкнул, недоверчиво осмотрел тропу за спиной кузнеца, и показал колом на тропинку вверх. Кузнец прошёл мимо мужичка, и направился в верх. Караульный, сопя ему в спину, и не опуская своё оружие, направился за ним. Протопав ещё шагов сто, кузнец увидел небольшую поляну, на которой горел костёр, над огнём которого жарилась тушка молодого оленя. Вокруг костра, сидели, такие же неприятного вида мужики, как и караульный, шедший за Бенедиктом. Один из сидевших в кругу, завидев гостя, приподнялся, и с радостной улыбкой проговорил: - Какой дорогой у нас сегодня гость!

-Я приветствую тебя Сигизмунд! - проговорил в ответ Бенедикт.

Тот показал рукой на лежащий ствол трухлявого дерева, и Бенедикт присел на него.

–Добро пожаловать к нашему, почти домашнему очагу! - проговорил Сигизмунд, и кивнул головой в сторону одного из подельников.

Один из мужиков, схватил кривой нож, и начал срезать куски поджаренного мяса, с боков туши.

-Не хочешь оружием, да доспехами дармовыми разжиться? - спросил Бенедикт, разрывая зубами жареное оленье мясо.

-Какой добрый подарок от вечернего гостя, раньше таких предложений от тебя не поступало! - Сигизмунд заинтересованно поднял бровь.

-Тут не далече, по горной тропе, двигается вооруженный отряд из девяти человек, я тебе помогу с ними справиться, если ты решишь убить их всех. Оружие, доспехи, и лошади, всё твоё!

-А твой тогда, какой интерес? - спросил Сигизмунд.

-Мне нужен командир отряда, его не трогаете, я сам после допроса, его прикончу! - ответил Бенедикт на хитрый вопрос Сигизмунда.

-Ну что орлы, не хотите размять свои косточки? Давно сидим без дела! – воинственно воскликнул Сигизмунд.

Дружный рёв подельников огласил опушку леса.

Сборы на удивление были не долгими, и вскоре отряд лесных разбойников, под предводительством главаря, направился в лес. В голове разбойничьего отряда, указывая путь, шёл Бенедикт. До места, указанного мальчиком, где он видел солдат, было полдня пути, поэтому, когда стемнело, двигавшийся в авангарде проводник, заметил огни костра. Он поднял в предупреждающем жесте руку, и лесные бандиты замерли на месте. Бенедикт лёг на траву, и пополз в сторону мерцающего огонька. Скоро стали слышны разговоры людей, и всхрапывание дремлющих лошадей.

Несколько солдат сидели у костра. Кто-то просто грелся у огня, кто-то разговаривал. Один следил за тушкой кролика, который поворачивался на вертеле, над огнём пылающего костра. Несколько солдат уже лежали в траве, и мирно храпели. Недалеко, паслись стреноженные лошади. Вслед за кузнецом, к месту наблюдения, где залёг Бенедикт, подползли несколько разбойников. Сигизмунд цыкнул, в сторону одного из своих подельников, который слишком шумно полз по траве. Одна из лошадей подняла морду, и посмотрела в сторону источника звука. Сигизмунд показал угрожающий кулак, мужичок затих в кустах.

-Кто из них старший, тот который тебе нужен? - спросил его Сигизмунд, - как мне понять, кто из них командир? Пока что не нахожу между ними никаких отличий!

Вскоре, один из солдат, поднялся от костра, и, судя по всему, пошёл проверять посты.

-Наверное, это он и есть, их командир! - проговорил Бенедикт, и ткнул рукой в сторону проверяющего.

-Пошли кого-нибудь, пускай посмотрит, где у него посты! - попросил Бенедикт Сигизмунда, тот махнул рукой, и один из его подельников, направился трусцой в сторону, куда направился проверяющий.

-Постов два! - проговорил приползший по мокрой траве подельник, - один вон там! Ткнул он рукой, - а второй, с другой стороны костра! Кстати, постовые из них, как из говна пироги! - пошутил разбойник.

-Не говори гоп, пока не перепрыгнешь! - ответил ему Бенедикт, - дождёмся пока успокоятся, а затем все разом, и навалимся!

Бенедикт не хотел нести лишние потери, они были ему ни к чему.

Ждать пришлось недолго, утомлённые долгой дорогой по горам, путники, которые неизвестно сколько ехали на лошадях, мгновенно уснули. Постепенно стал затухать и костёр.

-Вы налево, вы трое направо! - скомандовал Сигизмунд.

-Постовых по-тихому удавите, поняли свою задачу? - переспросил предводитель, своих разбойников.

-Нас не надо учить работать! - проговорил один из разбойников, вынимая свой ржавый нож.

-Ты, когда, последний раз, чистил оружие? - спросил его Сигизмунд.

-А вот сейчас и почищу, во вражеской крови! - гордо ответил ему разбойник, и исчез в темноте кустов.

За ним, направился ещё один. Следующая пара разбойников направилась на противоположную от костра сторону. Сигизмунд показал условный жест, обозначающий, что настало время действовать.

Предводитель дождался, пока разведчики исчезли в кустах, и махнул рукой, несколько разбойников двинулось потихоньку, по траве, в сторону костра.

-Никого не жалеть, кроме ихнего капитана. С ним, пускай разбирается наш дорогой гость! - ещё раз напутствовал своих подельников предводитель.

Вдруг, слева раздался приглушенный вскрик.

-Ничего сделать нормально не может! - рассердился предводитель разбойников, и ускорил шаг. Практически побежал в сторону костра.

Справа постового утихомирили не так быстро, донеслись крики, и шум возни.

Тут-же, раздался крик лежащего около костра солдата, который видимо ещё не уснул. Он вскочил, выхватил из ножен меч, и завопил на всю опушку. Тут же, в его тело воткнулось, брошенное из темноты копьё. Из пробитого горла солдата, хлынула кровь, и его тело завалилось в костёр, притушив его ещё больше. Из кустов, со всех сторон к костровищу, бросились разбойники. Кое-кто из солдат, уже успел вскочить, и выхватывая на бегу оружие, смог встретить разбойников, практически в упор. Завязалась яростная схватка. Рубились в темноте, поэтому, было плохо видно, кто и кого побеждает. Бенедикт кинулся вперёд не раздумывая, и не оценивая ход драки, в сторону, туда, где он до этого, видел командира отряда. На его лежанке, кроме смятого одеяла, никого не было. Бенедикт развернулся, и в следующий миг, чуть было не лишился руки, в котором он сжимал тяжёлый топор. Остриё меча просвистела в дюйме от его руки, сжимающей оружие. Тренированное тело и природная сноровка Бенедикта, позволили ему избежать смертельной травмы. Он отпрыгнул назад, и чуть не споткнулся об лежащее тело, одного из солдат. В это время, командир, которого он искал, сам кинулся к нему из темноты, но сбоку на него налетело ещё пару разбойников. Между ними завязалась потасовка, зазвенел металл. Один из разбойников, прижимая окровавленные руки к холщовой рубахе, упал на колени, а потом в мокрую грязь. Второй оказался крепким орешком, поэтому скрестил с мечом свою дубину. Бенедикт не стал ждать, пока разбойник одолеет капитана, подскочил поближе к разбойнику, и встал напротив него. Командир, завидев его, рубанул Бенедикта по шее, но вместо плоти, меч рассёк пустоту. Зато обух топора противника, изменил форму грудной металлической пластины, которая защищала грудь командира. Доспех практически развалился, и если бы не кожаные ремешки, на которых он висел, то он был давно упал к ногам своего хозяина, вместе с самим хозяином. Командир от удара на секунду замешкался, но вскоре взмахнул мечом, и продолжил яростно сопротивляться. Бенедикт пошёл по кругу, примеряясь, куда можно ударить, чтобы лишить сознания своего противника. Убивать его Бенедикт не хотел, ему надо было сначала всё узнать. Сверху и справа от него, доносился звон металла. Разбойники рубились с солдатами, костёр практически потух, и было не видно, кто с кем сражается, а также, сколько осталось в живых разбойников и их соперников. Командир был опытный вояка, но и Бенедикт оказался не простым крестьянином. Удар мечом по небольшому молотку, проскочила искра, на миг осветив пространство, вокруг Бенедикта.

-Подохни, проклятая деревенщина! - проговорил капитан, и в жестокой решимости кинулся на своего противника.

В следующий миг, яркая вспышка взорвалась в голове солдата, профессиональный опытный воин не ожидал, что селянин окажется настолько искусным воином, но соображать было уже поздно. Сознание отлетело прочь, и его тело шмякнулось об землю. Всё вокруг постепенно затихало, сражение практически, уже заканчивалось. Учитывая численный перевес, а также внезапность нападения, победу одерживали разбойники. Несколько солдат уже лежали убитые, а одно тело, тлело своими одеждами в костре. Лишившись своего командира, немногие оставшиеся на ногах солдаты, покидали оружие на землю, сдаваясь на милость победителя.

 

Все, что делаешь, надо делать хорошо,

даже если совершаешь безумство.

(Оноре де Бальзак)

 

Горбун привалился телом к гриве лошади, небольшой отдых способствовал тому, что он немного оклемался от схватки. Хижина Колдуна, практически исчезла за деревьями. Неожиданно, лошадь взбрыкнула, почуяв неладное, Горбун обернулся. В его сторону, практически по воздуху, летело тело какой-то старухи, в окровавленной холщовой рубахе. Из её спины, торчала обломанная стрела, которая, цепляясь за ветки деревьев, стряхивала пожелтевшую листву с веток на землю. Горбун сразу же забыл про свою рану, и схватив рукоять меча, вырвал его из ножен, висевших на боку лошади.

Горбун с лошадью, не успели развернуться передом к неожиданной опасности.

Издавая протяжный визгливый крик, нежданная гостья врезалась в тело Колдуна, он свалился с лошади, и они оба покатились с небольшого откоса, прямо в кусты колючки. Обдирая одежду, лицо и руки в кровь, острыми шипами растений, Горбун сумел вскочить на ноги, отбросив тело старухи в рубище, прочь. Ночная гостья сначала запуталась в колючке, но, уже в следующее мгновение, неожиданно ветки распустились, и её тело зависло перед Горбуном. Он увидел напротив себя обезображенное шрамами старческое лицо, с ярко горящими ненавистью глазами, и оскаленный клыкастый рот. Горбун был не робкого десятка, и всякое повидал в своей жизни, но такое он видел впервые. Освободившись от пут, старуха протянула в сторону его лица, руки с кривыми длинными когтями.

Горбун наотмашь рубанул мечом, и одна рука старухи шевеля когтями, полетела брызгая кровью в колючий кустарник. Второй рукой, старуха всё-таки зацепила лицо Горбуна, вырвав изрядный кусок кожи. Кровь стала заливать глаз Горбуна, но тот не растерялся, и махнул мечом в обратную сторону. Клинок лишь разрезал рубаху ведьмы, которая отпрянула от него, а затем, опять кинулась в атаку. Руки Горбуна, налились свинцом, как и его тело, старуха шептала какие-то заклинания, злобно вращая своими глазами. Но и Горбун был не лыком шит, он вспомнил, на кого была похожа старуха. Ведьма из подземелья замка Владыки, которую недавно выпустили на свободу. Ему потребовался всего один миг, для подготовки ответного броска, и он воспользовался им. Когда ведьма для того, чтобы оставшейся рукой, разорвать ему горло, оказалась слишком близко к нему, он рубанул мечом, и голова старой ведьмы, изрыгая проклятия, покатилась по траве. Обезглавленное тело протянув оставшуюся руку, вцепилось в Горбуна. Отрубленная голова сыпала проклятиями откуда-то из кустов колючки. Горбун с неимоверным усилием оторвал скрюченные пальцы от своей рубахи.

В когтях ведьмы осталась часть кожаного доспеха. Горбун отрубил и вторую руку старухи. Тело продолжало то отступать, то нападать, пока Горбун не изрубил мечом, всё тело ведьмы. Скоро от ведьмы остались только мослы и куски окровавленной рубахи, весь меч покрылся чёрной кровью. Когда останки ведьмы лежали у его ног, Горбун перевёл дыхание, сорвал лист папоротника и вытер им кровь с лезвия меча. В пылу схватки, он не заметил, как его лошадь покинуло место сражения, и теперь ему не совсем было понятно, где она сейчас находится. В довершении всего, в воздухе сверкнула молния, и начал накрапывать дождь. Тащиться по такой погоде в замок, пешком, было чистой воды безумием, поэтому Горбун перехватил покрепче рукоять меча, и направил свои ноги в сторону хижины, туда, откуда, он только что сбежал.

Сумерки всё больше сгущались, но в темноте было пока ещё немного видно, поэтому, когда Горбун подошел к хижине, он с ноги открыл дверь, и заглянул внутрь с опаской. Внутри хижины, тела Колдуна, и его бешеного кота не оказалось. Огонь уже не горел ни в очаге, ни на свече, стоявшей на столе. Он не стал закрывать двери и в полосе вечернего света он прошёл к очагу, взяв полено, которое ещё немного тлело, аллея красным светом в темноте, он поднёс его к огарку свечи. Свеча сначала загорелась, но потом зачадила чёрным дымом, и потухла, задуваемая ветром от открытой двери. А снаружи уже бушевала стихия, с небес полилась вода, молнии перемежались раскатами грома. Горбун закрыл дверь, и изнутри накинул засов. За окном, из-за проливного дождя не было видно ничего. Горбун решил обследовать все уголки хижины, в надежде найти что-нибудь из съестного, голод давал уже о себе знать. В поисках он потратил немало время, переворачивая миски, ложки и различные бутылки с какими-то магическими порошками, он не обнаружил ничего, что можно было употребить в пищу. В углу комнаты, под меховой шкурой медведя, он обнаружил сундук. Скинув поеденную молью шкуру на пол, он увидел закрытый сундук, на боку которого болтался огромный ржавый замок. Горбун огляделся по сторонам, и наткнулся взглядом на кочергу, которая валялась на полу. Он взял её в руки, вставил в дужку замка, и надавил. Замок заскрежетал, но не поддался. Зато кочерга, согнулась пополам. Горбун вынул кочергу, и откинул её в сторону очага. За пределами хижины уже стоял страшный грохот, шумел дождь. Внезапно поднялся неимоверный ветер, под ударом стихии загудели деревья, верхушки которых раскачивались из стороны в сторону. Тут, во входную дверь хижины, кто-то внезапно постучал. Горбун испуганно дёрнулся, бросил сундук, и выдернул из ножен меч.

-Интересно, кто это в такое ненастье, шляется по лесу? - проговорил он в полголоса, подкрадываясь к бычьему пузырю.

Стук в дверь, был с перерывами, звук повторялся то сильнее, то тише.

За стеной из дождя, и мутным пузырём, Горбун не мог ничего разглядеть. На улице уже было достаточно темно, а стук был всё настойчивее.

Горбун, мягко ступая кожаными пуленами, на цыпочках, подошёл к двери, и осторожно заглянул в щель, между досками, из которых была собрана входная дверь.

Вот сверкнула молния, и он увидел, что за дверью стоит мужчина, одетый в дорожный плащ.

-Может перестанешь разглядывать меня через дверные щели, и откроешь наконец, эту дверь! - раздражённо прокричали с той стороны двери.

-Что тебе надо? - крикнул Горбун через дверь.

-Я проделал немалый путь, чтобы приехать к тебе, давай открывай! - донёсся с той стороны двери, грубый мужской голос.

Услышав человеческую речь, Горбун осмелел. Иметь дело, вроде как с человеком, было намного проще. Он откинул засов, дверь заскрипела, и перед Горбуном, поливаемый дождём стоял среднего возраста мужчина, одетый в серый дорожный плащ, с которого потоками стекали струи воды.

-Может пригласишь меня в дом, а потом будешь рассматривать! - проговорил ночной гость.

Горбун, немного промешкавшись, показал рукой внутрь хижины.

Гость отряхнул от воды свою широкополую шляпу, и склонившись, шагнул через дверной проём, внутрь.

Шляпу он положил около входа, на деревянную бочку, которая стояла около дверного косяка.

-Ты так и будешь глазеть на меня, или всё-таки уберешь свой меч в ножны, и напоишь меня горячим грогом! - сухо проговорил незнакомец.

 

Правда опасна…

(Б. Грасиан)

 

-Ну рассказывай, зачем ты привёл сюда свой отряд? - спросил Бенедикт капитана солдат, который со связанными руками сидел около костра.

С его лица на кожаные штаны капала кровь. Голова была перемотана грязной тряпкой, он остался один из всего отряда. Остальных солдат бандиты убили и сбросили в горную реку, поток воды, которой, унёс их тела сразу к водопаду, расположенному значительно ниже места, где сейчас сидели бандиты и Бенедикт с капитаном солдат. 

Капитан поморщился, поскольку кровь заливала его глаза.

-Ну, что молчишь, рассказывай сам, или я тебе буду помогать! - повторил свой вопрос Бенедикт, - ты делаешь секреты из своего похода, а мне всё практически про ваш отряд известно, зачем ты ищешь жителей деревни, сгоревшей от молнии много времени назад?

-Меня направил сюда Владыка. Вы все сильно пожалеете о том, что вы напали на его отряд. Он пришлёт сюда новых бойцов, в таком количестве, что он сотрет вас всех лица земли, и тоже самое ждёт все ваши деревни! А всех жителей через одного повесит, а остальных угонит в рабство! – пугая разбойников, разродился угрозами капитан.

-Сегодня мы здесь, а завтра там, и твои пустые угрозы, уже практически мёртвого солдата смешны! - сухо рассмеялся предводитель разбойников, услышав разговор.

-Я сыт по горло твоими разговорами. Говори по делу, и не мели всякую чушь! - раздражённо проговорил Бенедикт, доставая из ножен кинжал.

-Нам надо договариваться, иначе тебе будет худо! - предупредил его Бенедикт. Капитан солдат поежился, когда Бенедикт провёл по его щеке кончиком кинжала.

-Я разрежу тебя на кусочки, а потом скормлю диким псам, у меня дома есть большой, пребольшой пёс, он с удовольствием попробует твоё мясо! - продолжил угрожающий тоном Бенедикт, - а твои косточки мы выкинем в лесу, и твоя солдатская душа никогда не попадёт в солдатский рай, или куда ты там хочешь попасть, после смерти! - усмехнулся Бенедикт.

-Отдай мне его, ты слишком добр к нему, я не узнаю старого доброго Бенедикта! А я, ему развяжу язык на раз! - проговорил Сигизмунд, выпуская табачный дым из самодельной деревянной трубки, прямо в лицо капитана солдат. Тот закашлялся и сплюнул тягучей слюной в сторону.

-Он всё понимает! С какой целью ты сюда пришёл, скажи, никто ведь не узнает. А так, может быть, я тебя пожалею, да отпущу. Кто знает, какие мысли у меня в голове! - проговорил Бенедикт, убирая кинжал в ножны. Ну а если не хочешь, тогда тебе придётся помучиться, потом ты всё равно, всё расскажешь, а затем ты исчезнешь, и твой хозяин не узнает, куда ты делся, и посчитает тебя предателем. У тебя, наверное, есть семья, что он сделает с ней, а я слышал, о его крутом нраве! - продолжал увещевать солдата Бенедикт.

Капитан криво ухмыльнулся.

-Нас послали на поиски мальчишки, который был в той деревне, которая сгорела дотла! - наконец-то проговорил командир солдат.

-Зачем он твоему Владыке, наверное, знаешь? - спросил в ответ Бенедикт.

-В такие тонкости, Владыка меня не посвящает, я слишком мелкая для него сошка, простой исполнитель приказов, даже не его самого, а его подчинённых!

-Вот тут я верю, тут ты не обманываешь, для него ты пустое место, нет тебя и ладно! - удовлетворённо проговорил Бенедикт.

-А то хочешь, примыкай к моему братству! - влез в разговор Сигизмунд, - тебе без отряда назад дороги всё равно нет, а воин ты неплохой, подумай над моим предложением. Всё лучше, чем висеть без штанов на дереве, с голой то жопой, а солдат! - весело пошутил разбойник.

 

Когда уходят герои,

на арену выходят клоуны.

(Генрих Гейне)

 

-Хозяин интересуется, где обещанное, пришло время платить очередную дань! - проговорил незнакомец, когда его одежда уже немного просохла около очага.

Он, вместе с Горбуном сидел за столом, а напротив него сидел сам Горбун, который лихорадочно размышлял над вопросом, который задал ему незнакомец.

-Видимо Колдун платил дань кому-то, более могущественному и могучему магу, чем он сам! - думал Горбун.

Признаться, незнакомцу, и сказать, что он не Колдун, тогда как объяснить ему, что он тут делает, и где хозяин хижины! - продолжал размышлять Горбун, судорожно соображая, что ему ответить.

Незнакомец в нетерпении постукивая пальцами по поверхности стола.

-Хозяин не любит ждать, стоит тебе просрочить плату, и тебе конец! - угрожающе проговорил незнакомец, - только в этот раз, размер дани будет больше, чем обычно!

-Почему больше?! - наигранно возмутился Горбун, решив играть роль Колдуна до самой развязки сложившийся ситуации.

-За то, что ты вовремя свои обязательства перед хозяином не исполняешь, а он знает, что недавно здесь побывал Владыка местного королевства! И слова об отсутствии дани, только разозлят его, и ничего более, ты надеюсь, понял меня?!

-В ином случае, живые позавидуют мёртвым! - пошутил незнакомец, - ну ты, напоишь дорогого гостя горячим грогом, ты же видишь, я весь промок и продрог. Какой-то ты плохой хозяин!

Горбун вскочил из-за стола и засуетился, делая вид, что готовит угощенье. Вместо этого, он зашёл за очаг, и незаметно достал из кармана нож. Пока гость его не раскусил, надо кончать незнакомца! - подумал про себя Горбун, - одним покойником больше, одним меньше, невелика разница!

Когда он спрятал нож в рукаве рубахи, и резко выскочил с глиняной кружкой из-за очага, в хижине уже никого не было, и только стул, качающийся за столом, говорил о том, что тут кто-то был ранее. Горбун кинулся к двери, и распахнул её. За ней тоже никого не было. Он вышел на двор, и огляделся по сторонам.

Около кромки леса, стоял незнакомец, и ткнув рукой в его сторону, прокричал:

-Теперь это твой долг, королевский шут, смотри не просрочь, и запомни, что я тебе сказал – иначе живые, позавидуют мёртвым! - рассмеялся незнакомец, и его тело скрылось за деревьями.

-Надо срочно отсюда уходить, пока кто-нибудь ещё не пожаловал в гости! - твёрдо решил Горбун тем более, что дождь уже закончился, и на небе просветлело.

-А ведь, он не сказал, о каком долге идёт речь, и о размере долга, и кому этот долг отдавать? - подумал он, и тут же очень чёткая мысль посетила его мозг, - десять девственниц, плюс ещё три, в счёт просроченного долга!

Горбун отбросил навязчивую мысль в сторону, и решил замести следы. Не просто так, взять и уйти. Хижину надо было сжечь. Заскочив внутрь, он увидел, что очаг всё ещё горел. Взяв стул, он закинул его сверху ярко потрескивающих поленьев, сверху полетела деревянная посуда, а также все тряпки. А сверху кучи, он взгромоздил стол. Огоньки пламени, начали весело лизать, свежую пищу.

-А куда, кстати подевалось серое чудовище? - подумал он.

Кота нигде не было видно.

-Наверное, сбежал! - Горбун огляделся вокруг, а затем выскочил из хижины.

Огонь разгорался, вскоре лопнул бычий пузырь, натянутый на оконную раму, и из окна повалил белый дым. Горбун ещё раз, окинул взглядом жилище Колдуна, и двор вокруг хижины. Справа от входной двери, он обнаружил лежащее тело убитого бродяги, которого Колдун убил первым. Горбун ногой пнул дверь, которая отворилась, и ему в лицо, сразу нестерпимо дохнуло жаром. Он схватил за ноги бродягу, и поволок бездыханное тело к дверному проему. Приподняв его, он с размаху, закинул тело внутрь, где уже гудело пламя и валил чёрный дым. Едва успев отскочить на безопасное расстояние, он наблюдал, как рухнула внутрь жилища кровля, затем начала взрываться и стрелять в стороны черепица. Когда огонь проник через щели брёвен, из которых было сложено жилище, Горбун решил, что пора покидать это не уютное место. Поплотнее запахнув драный плащ Колдуна, который он взял с вешалки на стене хижины, он направился в сторону замка. Горящие остатки жилища, хорошо освещали путь, и он бодро двигался в сторону, откуда приехал. Пройдя некоторое расстояние, он услышал невдалеке храп лошади, и кинулся в кусты. Недалеко от тропинки паслась его лошадь. Была она мокрая и грязная, но это не смутило Горбуна. Он подбежал к ней, радостно похлопал по холке, вставил ногу в стремя, и закинул тело в седло. Только теперь он почувствовал, как ноет его рана. Он взглянул на свою руку, тряпки на ней не было, как не было и самой раны, через разорванный рукав, виднелась целая кожа.

-Приснилось, что ли?! - Горбун пришпорил лошадь, и рысцой направился в сторону замка.

 

Бой пройдёт в два удара. Сначала ударю я,

а потом, о землю ударишься ты.

(Бродяга Кэнсин)

 

-Как прогулка по горам? - спросил Олаф, когда Бенедикт снял замызганный плащ, и сел в угол, для того чтобы снять сапоги, забрызганные грязью.

-Собирайся Олаф, мы уходим из этого места, искать себе другую родину! - ответил на вопрос Бенедикт.

Олаф от удивления выронил из рук миску, и на пол просыпался горох.

-Опять странствовать, опять новый дом?! - спросил он у Бенедикта.

-Для начала надо перекусить, ну а после собирайся в дорогу, на сборы тебе один день, завтра с утра мы покидаем эту хижину! - проговорил Бенедикт.

-Что случилось? - обиженно проговорил Олаф.

-С собой берём только самое необходимое, всё ненужное бросай здесь. Двери надо забить гвоздями, чтобы дикие звери не разорили хозяйство. Запасной вариант всегда нужен, никогда не сжигай за собой мосты. Всегда оставляй возможность вернуться назад! - игнорируя вопрос Олафа, проговорил Бенедикт.

-Что будем брать с собой? – ещё раз спросил мальчик.

-Всё что можно вынести и украсть, спрячь подальше, а я, когда приду, тебе помогу!

Олаф поднял с пола миску, и положил её на стол.

-А сейчас, дай чего-нибудь поесть! - проговорил Бенедикт, и Олаф кинулся к очагу, где в бронзовом казане разогревалась похлёбка.

-Пришлось сражаться? - глядя на свежие кровавые рубцы на руках Бенедикта, спросил Олаф.

-Да было дело, пришлось немного повоевать! - ответил Бенедикт, набивая рот варёными бобами, - кто-нибудь приходил, чего спрашивал, пока меня не было?

-Никто не приходил, и я, никуда не выходил из хижины. Ты же мне тогда сказал! - ответил Олаф, убирая грязную посуду со стола.

-Всё надо помыть и завернуть в тряпицы, по возможности куда-нибудь спрятать! - сказал Бенедикт, вставая из-за стола, и направляясь в сторону двери, - ты пока готовься к походу, а я схожу в соседнюю деревню, надо кое с кем переговорить!

На улице было ещё тепло, поэтому Бенедикт не стал одевать плащ, а в чём был, в том и пошёл в сторону соседней деревни, туда, куда они ходили с мальчиком к кузнецу.

Олаф дождался, пока спина Бенедикта исчезла за поворотом, и начал собираться в путь.

-Ничего, не в первый раз! - думал Олаф, набивая перемётную сумму всем необходимым в дороге.

Бенедикт бодро шагал в соседнюю деревню, навстречу ему никто не попадался, и он начал обдумывать дальнейшие планы.

-Надо бы обрубить все хвосты! - поэтому, первым делом, он решил посетить кузню с кузнецом.

То, что поведал ему капитан, расстроило Бенедикта. Нельзя было подвергать жизнь Олафа опасности, надо было его спрятать любыми путями. Он прекрасно знал, кто такой Владыка, и то, что, он никогда не отступиться от поисков своего врага. А для этого, у него было вполне достаточно сил, а главное средств.

-Как только он разберётся со всеми делами здесь, они сразу же направятся в другое место, подальше от этой хижины, где все знали кто они и откуда пришли. По пути надо как-то известить человека, который и дал ему поручение о воспитании Олафа.

За раздумьями пролетело время, и вскоре показалась кузня, где так долго оттачивал ремесло подмастерья Олаф. Бенедикт направился к хижине, завидев его кузнец приветливо помахал рукой.

-Приветствую тебя, мой дорогой друг!

Бенедикт подошёл к нему.

-И я приветствую тебя, досточтимый сосед!

Кузнец встал навстречу, и обнял его.

–Нам срочно надо покинуть это место, поэтому ты теперь остаёшься без подмастерья! - проговорил Бенедикт, когда они уже сидели на поленнице из дров, и попивали горячий грог.

-И запомни, если кто-то спросит тебя о том, кто мы или где мы, скажешь пропали, и больше не приходили!

-А кто, может спросить, о тебе? - спросил его кузнец.

-Да кто угодно, поэтому всем говори - ничего не видел, ничего не знаю! - проговорил Бенедикт, - а, вообще бы, на твоём месте, я бы собрал манатки, и свалил в неизвестном направлении!

-Что, всё так серьёзно? - спросил кузнец, нахмурившись.

-Всё очень серьёзно! - ответил ему Бенедикт, - может дойти до того, что придут просто спросить, а могут и деревню сжечь дотла, вместе с жителями, правда перед этим, хорошенечко помытарить! - проговорил Бенедикт.

-Просто я не хочу, чтобы страдали без вины люди, типа тебя и твоей семьи, ты мне много сделал добра. Это мой тебе совет, смени деревню, уезжай туда, где тебя никто не знает! - напоследок проговорил Бенедикт, пожал руку кузнецу, и направился в следующую хижину.

Сегодня, он намеревался обойти всех. Предупредить, рассказать об опасности, а затем вернуться назад. Короче, обрубить все хвосты!

А в это время, пока Бенедикт бродил по деревне, Олаф сложил, всё что можно было унести или украсть, замотал в тряпки, лежавшие на топчанах, и начал искать места, где можно было бы спрятать всё это добро.

Не найдя потайных мест, он, схватил лопату, и начал копать яму, в одном из углов хижины.

Всё что невозможно было взять с собой, он уложил на дно вырытой ямы, предварительно выстелив её плотным стёганным одеялом.

Накрыв сверху скарб тряпками, он начал заваливать схрон землёй

Все инструменты и посуду, Олаф занёс в овин и закрыв дверь, начал забивать в неё гвозди. Не запертой осталось теперь только хижина.

За работой, мальчик не заметил, как пролетел день, и вот уже его наставник показался на тропинке, спускаясь с горного склона. За собой, Бенедикт вёл двух, уже осёдланных лошадей, приученных передвигаться по горным тропам.

-Ночевать не будем, тронемся, как только соберёмся в дорогу! - проговорил Бенедикт, подходя к хижине…

 

Проще расстаться с человеком,

чем с иллюзиями на его счёт.

(Марта Кетро)

 

-Отвечай, на вопросы его великолепия! - прокричал палач, стискивая клещи своими огромными ручищами.

Душераздирающий крик узника, отразился эхом от свода пыточной камеры в подземелье. Струйка крови пополнила лужу, собравшуюся около ног допрашиваемого.

-Где весь отряд, с которым ты уходил из замка? - кричал Владыка, собственноручно принимавший участие, в допросе единственного вернувшегося из всего отряда, солдата.

Солдат что-то замычал через верёвку, которая связывала его рот. Владыка кивнул головой в сторону головы солдата, и палач сорвал верёвку с лица.

-Владыка, как есть говорю, один я уцелел из всего отряда. Все остальные погибли! - заикаясь, и сплёвывая кровавую слюну на землю, прокричал узник.

-Все погибли, а ты остался жить, и ещё имел наглость в замок заявиться! - кричал Владыка, и хлестал ладонями по лицу солдата.

-На нас, ночью напали, демоны, всех прикончили, а я подальше от костра лежал, вот меня и не заметили. И я решил прийти, рассказать про это здесь! - оправдывался пытаемый.

-Значит правду ты говорить не хочешь, демоны у него виноваты! - Владыка кивнул палачу, и тот опять накинул верёвку на голову, стянув её на затылке.

Снова, по коридорам подземелья полетели крики, и стоны, единственного, вернувшегося с провалившегося задания, солдата.

Узнать удалось немного, солдат путался в показаниях. То на них напали демоны, то злобные духи гор, чем дальше допрашивали солдата, тем более запутанной и странной выглядела история поиска волчьего сына.

-Отряд достиг предгорий, где-то там, они нашли башню и эту проклятую деревню. Но там никого не оказалось! А потом эти демоны! - размышлял Владыка, собирая разрозненные показания единственного оставшегося в живых, свидетеля.

-Закончишь с ним, потом повесишь на городской стене, перед въездными воротами, чтобы наука впредь была, мои указания не выполнять! - властно передал свои требования Владыка палачу.

Тот согласно кивнул. Допрашиваемый забился в истерике.

-Но перед этим, хорошенько потрудись над ним! - добавил Владыка, и направился на выход из подземелья, в свою опочивальню.

Вслед ему понеслись удары кнутом, и мычание избиваемого солдата…

-Найди мне, самого верного и проверенного человека, пускай возьмёт солдат раза в два побольше, чем в пропавшем отряде, и пускай идут в место, которое указал дезертир! - распорядился Владыка, находясь уже у себя в опочивальне.

-Да хозяин! - Министр поклонился, и стал пятиться назад.

-Да, совсем забыл, дезертира пока не вешай, с собой возьми, пускай место покажет, ну а потом, его там и повесь! - Владыка повелительным жестом выгнал Министра из своей опочивальни.

Вернувшись к себе, Министр позвонил в колокольчик, и перед ним возникла фигура Горбуна. Тот, ожидая очередное поручение, в почтении склонил голову.

-Возьмёшь солдат побольше, поедешь по следам пропавшего отряда! - проговорил Министр.

-Да мой господин! – смиренно ответил Горбун.

-Когда доберешься до места, найдешь мальчишку. Что хочешь делай, но мальчонку найди! Всех свидетелей убьёшь, а деревни что там встретишь, сожги дотла! И без мальчишки не возвращайся! Ты понял меня!

-Понял, мой господин! Без мальчонки не возвращаться! - ответил шут, ещё больше сгибаясь перед Министром.

-А как же моя просьба, господин? - спросил Горбун, хитро улыбаясь.

-Вот вернёшься назад с добычей, тогда и поговорим! - ответил на его вопрос Министр.

Искра недоверия, впервые зародилась в глазах королевского шута.

-Ну что застыл, проваливай! Долго не тяни, собирай отряд, бери дезертира с собой, и вперёд! - раздражённо крикнул Министр, и Горбун исчез за пыльной гардиной.

Владыка в это время, сидел в кресле, и перебирал пальцами старинный медальон, с изображённой на нём змеей, тело которой обвивало дерево.

Он не помнил, откуда взялся у него этот медальон. Он был с ним всегда, сколько он себя помнил. Владыка считал его своим талисманом, и никогда не расставался с металлическим кругляшом, который висел на золотой цепи у него на шее.

У его ног лежала одна из рабынь, на которую он поставил свою кожаную сандалию.

Рукой он погладил спину своего любимого пса, длинная морда которого отслеживала все шорохи, вокруг своего хозяина.

Вот и сейчас собака повернула морду в сторону окна, где зашевелились занавески, увидев кого-то зарычала, оскалив клыки, с которых упало несколько капель слюны на дорогой ковёр, ручной выделки, закрывающий весь пол в келье Владыки.

Владыка обернулся на шорох, около окна, неведома откуда взявшийся, стоял мужчина в сером плаще, и широкополой шляпе на голове.

-Цыц! - прикрикнул Владыка на своего рычащего пса, и собака положила морду на свои лапы, тут-же потеряв всякий интерес к гостю.

-Ну здравствуй, Вукол! - проговорил гость, снимая широкополую шляпу.

-Пшла вон! - прокричал Владыка, отпихивая ногой рабыню, которая, подобрав полы своего халата, кинулась прочь из кельи.

-Я же просил, не называть при них моё имя! - проговорил Владыка.

-Ах да, ты же само совершенство для них, но это сути дела не меняет, Вукол! Ещё раз сказал гость, отходя от окна, и устраиваясь на лавочке, обитой синим бархатом, которая стояла напротив кресла, которое занимал хозяин замка.

-Повелитель расстроен, я бы даже сказал, он в не себя! Ты не выполнил его поручения, относительно волчонка! - с нетерпением в голосе проговорил гость.

-Мой первый отряд не вернулся, с того места, что мне подсказал Колдун на болоте! Теперь я посылаю усиленный отряд, на поиски этого волчонка!

-Ради выполнения указания повелителя, я даже пожертвовал одной из своих дочерей! - ответил Вукол, сжав рукой за холку своей собаки, пёс недовольно заворчал.

-Пошли два, три отряда. Сам наконец иди и ищи, если не хочешь, чтобы тебя навестил он сам. То, что может случиться, я тебе рассказал! - ответил на возмущение Владыки гость.

-Повелителя не интересуют твои отговорки, ему нужен результат. И чем быстрее ты найдешь и уничтожишь волчонка, тем будет лучше для тебя, Вукол!

В дверь кельи постучали, и из-за двери осторожно показалась голова слуги.

-Вон! - крикнул Владыка, и медный поднос из-под фиников, полетел в сторону дверного проёма.

Угодив в дверь, поднос упал на пол, дверь захлопнулась.

-Действуй быстрее, если не хочешь потерять всё что имеешь, включая свою жизнь и никчемную продажную душу! - предупредил Владыку гость.

-Я ещё раз хочу съездить на болота, проведать Колдуна, может что посоветует, в счёт старого долга! - проговорил Владыка, выливая на лицо остатки вина из кубка, стоявшего рядом.

-К Колдуну ездить тебе больше не надо. Всё что он знал, он тебе рассказал. Повелитель разрешил отдать его на растерзание твоим слугам, как лишнего свидетеля! - ответил гость, вставая и запахивая полы своего дорожного плаща.

-Каким это моим слугам? - изумился Владыка.

-Разбирайся со своими холопами сам, Вукол, а об остальном, я тебя предупредил! - гость, надев шляпу на голову, направился к двери.

-Шевелись, Владыка! - прокричал гость из-за двери, и закрыв её за собой, исчез в коридорах замка.

Вспотевший от страха Владыка взял колокольчик, стоявший на столе, и несколько раз позвонил, призывая слуг.

 

Как только спустишься вниз до конца,

дорога может вести только вверх.

(Александра Риплей)

 

Бенедикт с Олафом забирался всё выше и выше по горной тропе. Вот уже внизу остались облака, а лошадь Бенедикта всё карабкалась вверх.

-Куда мы едем? - спросил Олаф, стараясь не отставать от Бенедикта.

-Скоро увидишь, перевалим вон за тот гребень, и там остановимся! - ответил Бенедикт, поправляя сумки, всё норовившие от хода лошади, съехать вниз, на горную тропу.

Лошади, понуро карабкались по каменистой тропе вверх, когда поверхность склона неожиданно выровнялась, и взорам седоков предстала небольшая цветущая долина, окружённая со всех сторон кряжами гор.

-Вот сюда мы и ехали! - проговорил Бенедикт, пришпоривая лошадь, которая с облегчением понесла свою ношу вниз, Олаф устремился за ней.

Сбоку журчал ручей, с прозрачной водой, которая собиралась невдалеке, в небольшое озерцо.

-Умиротворённое место, не правда ли, Олаф! - сказал Бенедикт, когда лошадь мальчика подвезла его поближе.

-Да, красивое место, ничего не скажешь! - восхищенно ответил Олаф.

-Не только красивое, но и спокойное, а главное никого вокруг, на многие версты!

-Где разобьём наш лагерь? - спросил Олаф.

-Вон там, сгружаем вещи и начинаем строить временное жилище. Здесь не всегда умиротворение, бывают и дожди. А грозы здесь, каких в долине, внизу, никогда не бывало! Поэтому, самое важное сейчас, это крыша над головой, и конечно огонь! - проговорил Бенедикт, слезая с лошади.

Первым делом, Бенедикт срубил четыре более-менее прямых дерева, стволы которых, они начали закапывать по углам, небольшой полянки, где мягкая почва перемежалась с каменистой поверхностью. Следом, в дело пошли стволы по тоньше, которые Бенедикт прикрепил к основным стволам.

Затем, Бенедикт начал отрубать мачете самые длинные и целые листья, сооружая из них кровлю для временного жилища.

-Да, забыл тебе сказать, на всякий случай, вон там, есть небольшая пещера, где можно будет укрыться, если нас кто-нибудь внезапно атакует! - ткнул рукой Бенедикт в сторону горного склона.

Собирать жилище продолжали, пока вокруг не стемнело. Стены и кровля были практически готовы. Конечно, с боков зияли пустоты, не закрытые практически ничем, но их оставили на потом. А сейчас занялись очагом.

Как только, какой-никакой огонь, уже обогревал строителей, они занялись стеновыми проёмами.

Когда на горы опустился туман, в костре весело горел огонь, освещая почти законченные стены.

-Ну вот, время и перекусить! – устало проговорил Бенедикт, умыв руки в ручье, и доставая нехитрую снедь, которую они запасли на старом месте.

Где-то на одном из горных склонов завыли волки.

Олаф обернулся в сторону, откуда доносился вой, и всмотрелся вдаль.

 

Мы ищем там, где нам удобно искать.

(Бернар Вербер)

 

Заскрипела защитная решётка, поднимаемая на цепях двумя стражниками, крутившими привод подъёмника наверху крепостной стены. Когда острия решётки упёрлись в верхний свод арки ворот, другие двое стражников, подняли толстый брус, и, прислонив его к стене, начали вдвоём тянуть, за огромные бронзовые кольца, которые висели на створках деревянных ворот. Створки начали медленно, со скрипом и ругательствами стражников, расходиться в разные стороны. Первым, под арку въехал Горбун, за ним потянулись остальные члены его нового отряда, по поиску волчонка. Перед Горбуном была поставлена задача, найти мальчугана.

-Без добычи, не возвращайся! - сказал ему Министр.

-Делай что хочешь, я наделяю тебя правами королевского инспектора. Можешь забирать имущество, убивать, жечь хижины и пытать, что хочешь, делай, но привези его голову! Только убедись сначала, что это волчонок! Владыка не потерпит обмана!

-Я понял тебя хозяин! - Горбун кивнул, почтительно поклонился, и начал пятиться назад к двери.

Ему было не привыкать выполнять неразрешимые задачи, которые ставили перед ним постоянно. Его задача была не из лёгких - найти среди гор и долин мальчугана, которого звали волчонком. С собой они взяли солдата, который ехал, привязанный к лошади. Его лицо и руки были со следами пыток и побоев, его сопровождали двое стражников. Он должен был указать путь, который проделал его отряд в прошлый раз.

Министр отошёл от окна, когда спина последнего всадника, скрылась под аркой ворот.

-Что он будет говорить Владыке, если и этот отряд вернётся с пустыми руками? Тогда им всем несдобровать! Надо что-то придумать заранее, чтобы самому не оказаться в подземелье. Горбун хоть и предан, но не настолько, чтобы рисковать своей жизнью. Он хитер и злобен, и может принять решение не возвращаться в замок! Это был самый плохой вариант.

-Это был его человек, поэтому ответственность нести будет лично он! Надо что-то думать и решать, что предпринять на всякий случай, сейчас. Всегда должен быть запасной план! Думал он, глядя на давно уже опустевшую арку ворот, тупым бессмысленным взглядом.

Стражники начали закрывать створки ворот. Затем заскрежетала опускающаяся железная решётка.

Повторный путь был намного короче и быстрее первого. В дороге почти не останавливались, ни в тавернах, ни на ночёвки в придорожных гостиницах. Принимали пищу, если не прямо сидя на лошадях, то быстро перекусывали при ночевках, когда делали привал прямо в горах, недалеко от тропы. Выставляли усиленные дозоры, помня уроки разгрома прошлого отряда. Так что вскоре, оказались около бывшего выжженного небесным огнём, поселения. На горном склоне стояла всё та же каменная башня, с двумя топорами наверху.

-Вот она деревня! - прошамкал беззубым ртом, связанный солдат, и отряд направился по горной тропе вверх.

Ехали до темноты, а когда начало смеркаться, невдалеке показались остовы сгоревших хижин.

Недовольный ропот недовольства прокатился по отряду, Горбун упреждающе поднял руку, пресекая недовольные разговоры среди солдат.

-Когда наш отряд ночью разметали, я улизнул с места схватки, затем долго плутал в ночи и был здесь недалеко, в кустах хоронился, тогда деревня была. Я правда в неё побоялся заходить и наблюдал издалека. Но люди и скотина здесь присутствовали, жизнь кипела! - проговорил солдат.

-Так кипела, что всё сгорело дотла! - сожалением в голосе проговорил Горбун.

 

Люди негодуют на несправедливость

равных себе более,

чем на насилие своих властелинов 

(Фукидид)

 

-Тебе нужно достать только этот меч, и никакой другой меч, тебе не поможет! - проговорила старуха, поправляя кристалл в форме шара, который лежал на покрытом изодранным сукном столе.

-Так поведай мне, как я смогу его достать, старая карга! - со всё закипающей злостью, проговорил в ответ седой старец, сидевший напротив неё.

-Кости поведали мне, что сделать это может только один в этом мире. И это не я, и не ты. Забрать, а вернее взять этот меч в руки и вынести его, сможет только он! - пояснила старуха.

-Ну найти то, ты его можешь? - спросил старец старуху.

-Найти то мы можем, но забрать его может только один!

Седой старец пригубил кислого вина из деревянного кубка, стоявшего на столе.

-Неужели, я настолько слаб и немощен, что не могу забрать древние артефакты из рук этого Кхары, ведь он даже не живой!? - неожиданно начал разговаривать старец сам с собой.

-Не хватит ни тебя, ни твоей магии, ни белой, ни чёрной! Так говорят брошенные мной кости! - ответила старуха на риторический вопрос старца.

-Смотри, пожарю тебя на жертвенном костре, а потом сожру твоё старое сухое мясо, а что не смогу съесть, отдам своим серым помощникам! - пригрозил старец гадалке, но в ответ услышал только издевательское сухое покашливание.

-Тебе это не поможет, про это мне поведали гадальные кости!

-Так брось эти проклятые кости ещё раз! - сухо проговорил в раздражении старец. Старуха, сгребла костлявой рукой со стола куски костей, и размешав их в деревянной миске, бормоча при этом какие-то, то ли проклятия, то ли наговоры, рассыпала кости на сукно, заново.

Поглядев подслеповатыми глазами на выпавшие сочетания костей, она подняла взгляд на старца.

-Ну что там, старая карга? - злобно выругался старец.

-Сколько не бросайте кости, ответ будет только один – только один живущий, может забрать меч у Кхары, вынести его и передать его тебе! - пояснила сочетания костей старуха.

-А кто поручится за то, что он не использует этот меч против меня? - в ответ спросил старец.

Старуха прожевала беззубыми дёснами, что-то обдумывая в своей голове.

-Никто и ничто, не сможет ему помешать использовать это оружие против кого бы то ни было! - просипела предсказательница.

Старец с силой стукнул деревянной кружкой по столу, расплескивая вино.

-Дозволь сказать слово, мой повелитель! - из-за спины старца показалось изъеденное оспой лицо.

-Давай, говори! - едко проговорил старец.

-Мы будем хитрее, мой повелитель. И если мы знаем кто этот человек, то мы сделаем его своим другом, но для этого нужно затмить его разум!

-Расположить его разум к себе, а не затмить! - поправил старец, выслушав своего спутника, встал из-за стола и направился к выходу из провонявшей различными травами, почти заброшенной хижины, где обитала старая гадалка.

-Никому ни слова, иначе я выпущу тебе кишки! - с угрозой обратился к гадалке старец, - и ещё вот что, если хоть слово вылетит из этой хижины, то, несмотря на все твои заслуги передо мной, смерть твоя будет не только физической! - старец провёл рукой по деревянному столу, цепляясь когтями за прорехи разорванного сукна, через которые начали возникать небольшие электрические разряды, от синего пламени которых, ткань стала дымиться, и чернеть прямо на глазах.

-Слышишь меня, предсказательница?! - проговорил старец, через открывшуюся дверь, которую предупредительно распахнул перед ним его спутник.

-Иди-иди, отсюда, со своей проклятой магией, старая мразь! - со злобой ответила гадалка, когда, обитая войлочным одеялом дверь закрылась, и гости исчезли за порогом хижины. Старуха смахнула кости в деревянную миску, вскочила с юношеской молодецкой быстротой из-за стола, и выглянула через затянутое паутиной окно. Старец со своим провожающим, по лесной тропинке удалялся прочь, от хижины старой предсказательницы Брунгильды. Предсказательница схватила в руку кувшин с водой и начала брызгать на место, где только что сидел старец. При этом, она бормотала что-то себе под нос вполголоса, жестами прогоняя что-то, в сторону дымохода.

-А знаете, что я подумал после того, как старая блудница выдала предсказание?! - проговорил в спину шагающего старца его спутник.

-Ну, говори, что задумал, не разговаривай загадками! - ответил старец, оборачиваясь на голос.

-Если меч может забрать только один живущий, значит, его может забрать любой другой, но не живущий, или попросту…! - не успел договорить спутник.

-Покойник! - воскликнул старец, останавливаясь после фразы своего спутника.

-Да, мой повелитель, вы как всегда правы! - подтвердил спутник старца.

-Если это так, значит бегом в мою хижину! - прокричал старец, и не по-стариковски, быстрым шагом направился по тропинке, протоптанной между камнями горного склона.

 

Моя приправа - это голод, мой девиз - это страх,

моя одежда - это власяница,

зимой мой очаг - первые лучи солнца,

мой светильник - это луна,

мое средство передвижения - это мои ноги,

моя еда и мои плоды - это то, что взрастила земля.

Я не имею ничего, когда засыпаю, и не имею ничего,

когда просыпаюсь, но на свете нет никого богаче меня.

(Иса ибн Марьям)

 

Вокруг царила полнейшая тишина, и только шум протекающего неподалёку ручья, давал понять Олафу, что он не совсем оглох. Здесь не пели птицы, не орали по ночам дикие шакалы. И никто, никого не жрал в кустах, или около ручья.

Когда стены хижины были готовы, а сверху её уже лежала крыша из пальмовых листьев, скреплённых смесью навоза и мокрой глины, Бенедикт ушёл в горы. Он ушёл на несколько дней, захватив с собой нехитрую снедь, уложенную в небольшой заплечной сумме. Вооружившись обоюдоострым топором в одной руке, в другую руку он схватил лук со стрелами, и его зелёный плащ растворился среди зарослей кустарника, облюбовавшего здесь, практически все плоские каменистые поверхности. Переделав все порученные ему дела, Олаф от скуки начал бродить по окрестностям вокруг хижины. Места здесь были все новые, и им неизведанные. Он хотел всё исследовать, и первым делом, он направился к ручью. Чем ближе он подходил к ручью, тем сильнее шумела вода, которая была настолько прозрачная, что издалека её было практически не видно. Ополоснув вспотевшее лицо прохладной водой, Олаф перепрыгнул через самое узкое место, и направился в направлении пещеры, о которой говорил Бенедикт. Шёл он недолго, и вскоре из-под пуленов, уже осыпались мелкие камни, а он сам карабкался к чернеющему входу, расположенному на отвесной скале. Когда он подобрался к в ходу в пещеру, он взял с земли осколок какого-то камня и, размахнувшись, швырнул его в темноту пещеры. Если не считать нескольких птиц, и пару мелких грызунов, выпрыгнувших оттуда, пещера была пуста. Олаф осторожно заглянул внутрь лаза, и ничего не обнаружив там, смело полез внутрь. Пещера его встретила прохладой, и неприятным запахом сушеного птичьего помёта. Осторожно ступая ногами в темноте, мальчик достал огниво из кармана кожаных штанов. Высекая искры, он поджог небольшой, сделанный им собственноручно, факел, который он предусмотрительно взял с собой. Ветошь сначала задымилась, затем затрещала, а потом, пламя начало пожирать нити промасленной ветоши, и факел разгорелся. Выставив вперёд руку с огнём, Олаф неспешно пошёл внутрь пещеры. Это только на первый взгляд пещера каталась небольшой. Чем дальше продвигался Олаф, тем стены всё больше расширялись и уходили вверх, и в стороны. Вскоре, при свете факела, он уже не мог разглядеть свода пещеры, настолько высоко он поднялся. Поводив факелом слева направо, он пригнул голову и двинулся дальше. В свете факела неожиданно засверкали замёрзшие наплывы из неизвестного мальчику камня. Они искрились и переливались, были прозрачны как стекло.

-Эх, какая красота! - звуки его голоса далеко разнеслись, и отозвались многократным эхом из темноты.

Казалось, что пещера не имеет конца и края. Мальчику было страшно, но любопытство переселило чувство страха, и Олаф продолжил двигаться дальше, вглубь пещеры. Олаф двигался, удаляясь всё дальше от места, через которое он попал в пещеру, и вскоре за одним из поворотов свет входа исчез совсем. Ощупывая стены руками, Олаф продвигался вперёд, и внезапно наткнулся на стену, испещрённую различными надписями и рисунками. Рисунки были нанесены разноцветными красками, а надписи в основном белой краской. Олаф поднёс факел и стал разглядывать сюжеты. Нарисованные на каменистой поверхности символы все были ему не знакомы. А вот нарисованные фигуры человечков он узнал. Вооруженные, по всей видимости, копьями, человечки склоняли головы и направляли свои руки в сторону ещё одного человека, нарисованного почему-то красной краской, в отличие от остальных рисунков, нарисованных белым цветом.

-Наверное, приносят жертву! - сразу подумалось Олафу, который с интересом продолжал разглядывать сюжеты, нарисованные на скальной поверхности.

На одном из сюжетов, человечек в красном, пожирал дары, которые ему, по всей видимости, приносили человечки. В ответ, он давал человечкам маленькие звёздочки, которые сначала искрились в руках у него, а затем оказывались в руках у белых человечков. За созерцанием сюжета, Олаф не заметил, как в дальнем углу пещеры зажглись красные огоньки. Вскоре, в темноте раздался шорох, Олаф испуганно обернулся на шум, и его глаза отыскали два ярко-красных огонька в темноте. Мальчик отпрянул назад, и направил факел в сторону, откуда исходил свет. Пламя осветило стену пещеры, и ничего более. Олаф стал осторожно подаваться назад, в сторону входа в пещеру. Он старался не поддаваться панике, и не производить шума, но предательские камешки продолжали хрустеть под ногами, выдавая его передвижения. Одной рукой он нащупал нож, который висел в ножнах на поясе. Незаметно, он вытащил ребристое жало из ножен, и направил нож перед собой.

-Не подходи ко мне, я вооружён! -крикнул Олаф в темноту.

-Окружён, окружён! - отразилось многократным эхом от свода пещеры.

Невзирая на шум, Олаф кинулся назад к входу, спотыкаясь и падая на колени, он начал судорожно пробираться на выход. Постоянно оглядываясь и размахивая факелом позади себя, он практически бегом подлетел к просвету, в котором уже было видно, как через облака проглядывали мелкие звёздочки.

Где-то завыли волки.

Олаф в спешке вывалился из пещеры наружу, и с опаской оглянулся. За ним, из темноты наблюдали два ярко-красных зрачка.

 

Если рождение человека

–дело случая или скотской похоти,

можно ли считать важным

и его уничтожение?

(Фридрих Шиллер)

 

Деревня представляла из себя печальное зрелище. Большинство хижин была уничтожена огнём, и только кузня стояла практически нетронутая.

-Обыщите все хижины! - скомандовал Горбун.

Часть солдат спешилась. Привязав своих коней, они направились в сторону сгоревших останков жилищ. Горбун, не спеша слез с лошади, и накинув удила на ветку одного из близлежащих растущих деревьев, направился в сторону кузни, единственного уцелевшего здесь строения. Внутри хижины его встретила сырость и затхлый запах. Весь инструмент, и всё что внутри было либо унесено старым владельцем, хозяином хижины, либо разворована бродячими нищими. Горбуна не интересовал инструмент и кузнечные принадлежности, его интересовали детские вещи, игрушки, всё что угодно, что могло натолкнуть на след пропавшего мальчика, волчьего сына. Не найдя ничего, кроме небольшой деревянный плошки, Горбун приоткрыл полог из изодранной ткани, и вышел наружу. К нему подскочило сразу двое солдат.

-Там, много убитых сгоревших трупов! - быстро доложили солдаты Горбуну.

Постепенно, по мере обследования деревни, к нему подходили солдаты. Доклад был у всех один, кто-то уничтожил всех жителей деревни, перед тем как сжечь её дотла. Практически все хижины были разрушены, и разграблены подчистую, и только кузня осталась в целом состоянии.

-Предводитель! - неожиданно донеслось из кустов, - взгляните на это! - услышал Горбун и направился в сторону источника звука.

Руками раздвинув лианы, Горбун протиснулся сквозь заросли, за которыми обнаружилась небольшая полянка, посередине которой, на корточках сидел его солдат, указывая рукой на кучу тряпья. Горбун подошёл, достал свой кинжал из ножен, и подцепил обгорелую тряпку, лежавшую в куче тряпья.

-Это детские вещи, предводитель!

-Да, вижу я! - грубо ответил Горбун, - значит мы недалеко от цели!

-А кто поручится, что эти вещи принадлежали нашему мальчику, здесь могли быть и другие дети? - проговорил один из солдат.

-Может быть и так! - задумчиво ответил ему Горбун, - но мы не будем прекращать поиски!

-Ну всё это очень странно. Всё-таки, кто и с какой целью уничтожил жителей этой деревни? - спросил Горбун связанного пленника.

-Я вам клянусь, это не наш отряд, и тем более не я! - с испугом ответил ему солдат.

-Если ты соврал мне, смерть твоя будет ужасной! - угрожающе проговорил Горбун, подцепляя кончиком кинжала, подбородок пленника, - берегись, если ты мне соврал, я тебя на куски порежу, прежде чем заживо сжечь на костре. Ты понял меня солдат?! - проговорил Горбун, пряча кинжал в ножны.

Солдат испугано забился в тень, отбрасываемую стреноженными лошадьми.

-Во всех хижинах останки убитых, кроме хижины кузнеца. Там нет никого! - проговорил десятник, подойдя к Горбуну.

-Либо кузнец сам убил всех и сжёг деревню, либо его подельники! И нам надо выяснить, зачем он это сделал! - проговорил Горбун, - в любом случае, нам надо искать кузнеца. Найдём его, найдём и мальчика! - подытожил Горбун, залезая на лошадь.