Тот самый год...   

Марта Лоренс

все возможные совпадения с реальными событиями, случайны.

***

 Тан Енг

Деревенька Логухэ осталась позади. Впереди неизвестность. Тан Енг осторожно пробирался через границу. Для ее перехода был выбран заброшенный таможенный пункт Покровка — Логухе, там меньше всего можно было ожидать неприятных сюрпризов. Ему очень нужно было в Россию. Председатель сказал ему перед дорогой такие теплые слова... (Тан Енг смахнул слезу) Он сказал: – Тан Енг, Партия всегда помнила твою победу в «Ледяном Дакаре» в провинции Мохэ (за свое третье место он получил тогда грамоту и 40 юаней). И сейчас ты должен доказать, что Партия не зря помнит победы своих сыновей. Ты должен дойти и передать нашим далеким друзьям важное Донесение....

Колючие побеги даурской розы цеплялись за ноги и настойчиво пытались остановить Тан Енга. Он прошел уже почти пятьдесят километров по тайге и очень устал. Неподалеку зашелестел багульник, китаец замер и вжался в причудливое корневище гигантской лиственницы. Из густых зарослей подлеска принюхиваясь вышел небольшой кабан, покрытый коричневой шерстью с беловатым пятном у хвоста. Тан Енг осторожно нащупал нож в сапоге, встреча с этим таежным старожилом совсем не входила в его планы. Кабан повел длинным рылом и уставился в сторону лежащего Тан Енга. Почуял... подумал Тан Енг, и крепко сжал в руке нож. Зверь мотнул большой головой и скрылся в зарослях. Китаец перевел дух, хорошо, что не пришлось испытывать судьбу в схватке с диким кабаном, пусть даже небольшим.

До условного места, вблизи реки со странным названием Урка, оставалось буквально несколько километров. Солнце приветливо золотило пятерни элеутерококка. Влажный, духовитый и жужжащий воздух тайги вызывал дремоту. Звук шагов утопал в прелой лиственной трухе. Избушка возникла внезапно, как будто плеснули в пространство проявителем. Мгновение назад глаза ловили прозрачную бесконечность дрожащего воздуха и вдруг уперлись в причудливо вырезанную деревянную елочку на торце конька двускатной крыши какого-то дремучего, черного от времени низенького строения из бревен. Тан Енг замедлил шаг, сторожко огляделся и прислушался. Звуков было множество – щелкали, шмыгали, кричали и шумели птицы, скрипели деревья и ворчливо бормотал рядом ручей. Китаец обошел избушку, присел и заглянул внутрь через небольшую щель/бойницу. Хорошо. Теперь можно помыться, немного отдохнуть и поесть, подумал Тан Енг, и с удовольствием принялся раздеваться прямо у ручья.

Обнаженный торс китайца почти полностью был покрыт разноцветными татуировками, смысл которых самому Тан Енгу был неизвестен и неинтересен. Он был живым письмом. Его задача заключалась в том, чтобы дойти и передать в нужном месте правильное изображение и звуки, при этом ничего не перепутать, никому не сказать и не показать лишнего и вовремя удалить переданное. Тщательно умывшись, письмоносец выстирал и развесил сушиться нательную одежду, затем проверил сохранность и аккуратно разложил немудрящие вещи – карманный цитатник Мао и коробочки с плоскими разноцветными брикетами туши для нанесения татуировок; и только потом принялся разводить костер и варить рис.  Тан Енг был научен тщательно следить за чистотой и здоровьем своего рабочего тела. Он учился искусству письмоносца всего шесть лет и очень гордился, что Председатель выбрал его, а не Ван Дунцзяна, который учился на два года дольше. Тан Енг и Ван Дунцзян соперничали давно, начиная с «Ледяного Даккара», который состоялся в Провинции Мохэ еще до мировой пандемии. Тогда Ван Дунцзян был пилотом экипажа №16, а Тан Енг пилотировал экипаж №6. Первое место тогда отдали шестнадцатому экипажу.... Как же обидно это было.... Зато сейчас Председатель выбрал его, Тан Енга, для такого сложного и важного задания! Гордость и нежность к Председателю настолько переполняла сердце маленького китайца, что он тихонечко запел Гимн письмоносцев, помешивая кипящий рис в котелке.

Искусство письмоносца было востребовано в мире цифрового рабства. Всякая информация, переданная любым техническим способом, автоматически фиксировалась, контролировалась и сохранялась в вечности; имеющие доступ в любой момент могли воспользоваться всей хранящейся информацией. Другое дело, живой письмоносец – полная секретность.  Цифровики постоянно охотились за письмоносцами, сильные мира сего лоббировали законопроекты, которые запрещали деятельность письмоносцев – ничего не помогало. Письмоносцы в цифровом мире нужны были всем. Эпоха пандемии легочной чумы, обрушившаяся на мир несколько лет назад, значительно проредила отряды письмоносцев, поэтому в рейды приходилось отправлять учеников, таких как Тан Енг.

Внутри таежной избушки совсем не было слышно лесных звуков, ватная тишина и темнота убаюкивали, пахло чем-то лесным – то ли грибами, то ли плесенью. Китаец чутко дремал, разместившись прямо у двери. Он ждал гонца.