Андрей Перов, спокойный, уравновешенный ихтиолог двадцати восьми лет, проснулся около десяти часов в гостевом домике рыбхоза на берегу Изасского водохранилища. Пройдя босиком по прохладному линолеуму от кровати до окна, он, опершись рукой на косяк оконной ниши, медленно и долго, словно созерцая живописную картину, рассмотрел внешний пейзаж.

Домик стоял на небольшом холме, окна комнаты Андрея выходили непосредственно на водный бассейн. По берегам, со всех сторон, огромное зеркало озера было окружено невысокими, но протяжёнными зелёными холмами, украшенными берёзовыми рощицами, тёмно-хвойным сосняком и светлыми пятнами земляничных полян и лужаек. 

Всё это природное великолепие пребывало в полупрозрачной, какой-то сказочной, на вид, утренней туманной аэрозоли. Под воздействием солнечных лучей эта белесая зыбкая взвесь редела, прояснялась и поверхность огромного водоёма, то там, то там, начинала сверкала алмазными бликами, словно некими световыми сигналами. 

«Какая красота! Остатки земного рая. Уехать бы из этого заполошного города, купить такой домик на берегу и жить - в покое и созерцании…», - подумал Андрей, как, наверняка, подумали бы об этой несбыточной мечте большинство горожан на месте молодого человека, рассматривающего величественное торжество просыпающейся природы.

- Выйду я из дому,

Прямо за пристанью,

Прямо за пристанью 

Бьётся волна..., - напел негромко, вдруг вспомнившуюся древнюю песню, ихтиолог.

Недалеко от берега водоёма, на его поверхности, можно было видеть три больших дощатых прямоугольника плавающих понтонов с подсобным помещением на них, лебёдкой и видневшимися в воде большими алюминиевыми садками для рыбы. Предприятие было солидное.

В командировку на Изасское рыбоводческое хозяйство «Зеркальный карп» Андрей приехал два дня назад,  сроки же работы начальство определило неделей, хотя работы было не так уж и много. 

Часть товарного поголовья рыбхоза заболела какой-то болезнью. За эти два дня напряжённой работы по отбору проб воды, грунта, рыбы и кормов и их анализа в передвижной ихтиологической лаборатории «Океан-4» (новёхонькая «Газель») Андрей практически выполнил весь объём работ заказчика и сегодня собирался уехать домой, дабы присоеденить свободные дни к выходным и иметь, таким образом, небольшие пятидневные каникулы.

В дверь постучали. Андрей, крикнув «Сейчас!», быстро залез в штаны, одел футболку и открыл. На пороге стоял Саша, молодой рыбовод-техник, помогавший командированному ихтиологу в его работе все эти два дня.

- Андрей, Олег Дмитриевич просил узнать, проснулся ли ты? Наверное, результаты анализов хочет узнать.

Александру было семнадцать. Светлые волосы, худощавое телосложение, глаза редкого янтарного цвета, наивно-стеклянный юношеский взгляд. Они подружились с первых часов общения и работы ещё в прошлом году и с тех пор были на «ты». Лёгкий на подъём и в общении, Саша, как и большинство молодых людей его возраста, ещё не покрылся панцирем завершённого образа, убеждений и защит, был открыт, всеяден, мозаичен, часто алогичен в суждениях и, конечно, влюблённым. Как-то Андрей поинтересовался личной жизнью своего помощника:

- Сашок, а девушка у тебя есть? – спросил ихтиолог, стоя в акваланге по колени в воде и протягивая юноше пробы воды и донного грунта.

- Конечно, мы вместе занимаемся пантомимой во Дворце творчества. Её зовут Катя. Правда, она старше меня на год, ей восемнадцать. Она такая красивая, куда там Мэрилин Монро до неё… А какая гибкая и пластичная, талант! Мы пока … дружим… Скоро мне исполнится восемнадцать, и мы сразу же поженимся.

- А родители? Не против?

- Это решаем мы: я и Катя, - стереотипно ответил ромео.

- А, ну да, конечно… Я хотел сказать, и сама она не против?

- Я думаю, нет, улыбается загадочно… Но я-то решил уже!

- Тогда не о чем беспокоиться, - подтвердил Андрей. 

 Его открытая миру душа и пытливый ум впускали в себя всё без разбора, но изначальный нравственный иммунитет сам собою отсеивал всё ненужное. Андрею было интересно с ним, как интересно было наблюдать действующий, ещё не остывший гейзер туманной юности. 

Как-то, в одну из прошлых командировок, юный помощник показал Андрею местную достопримечательность, пещеру, находившуюся, примерно в километре от озера, где холмы переходили в скалы какого-то горного хребта. Дошли до неё экскурсанты по тропе, среди заросших березняком холмов. Правда увидели они только вход в неё, и то издали, - почему-то пещеру охраняли военные люди, вход был закрыт металлической стеной с дверью, у которой стоял часовой, а рядом располагалось небольшое здание караула. 

- Она раньше, лет двадцать назад, была открыта, - пояснил проводник, - Отец рассказывал, что пещера эта  - какая-то бесконечная, никто не смог её всю пройти. И людей много там исчезло. Во время войны целая деревня там под землёй спряталась, а назад никто не вернулся, так и исчезли куда-то. Заблудились, наверное. А дед говорил, что когда он был ещё маленьким, они с деревенскими ходили туда, под землю и видели там каменные статуи каких-то людей. А потом, когда взрослыми, ещё раз ходили, - никого уже не было». 

- Во всяком месте есть свои легенды, - ответил Андрей.

*  *  *

- Входи, Саш, - пригласил Андрей, - Присаживайся, вон, на диванчик. Сейчас умоюсь, позавтракаем и пойдём к начальству.

Помошник сел на диван:

- Сегодня в хозяйстве юбилейный вечер и концерт в поселковом Доме творчества. Двадцать лет разводим рыбу, - поведал он, - И мы выступаем с номером, наша студия пантомимы «Иннер файер», шесть человек нас. Покажем обалденные миниатюры..

- «Иннер файэр»? «Внутренний огонь», что ли? Жутковатое название, - откликнулся Андрей, - Есть что-то адское в этом… Как ты попал-то в эту студию?

Саша, конечно, тут же прочёл старшему товарищу небольшую лекцию: 

- Пантомима – это очень выразительный биомеханический язык тела, это высокое искусство. Ведь человеческое тело, Андрей, оно, само по себе – знак, без посредников, без слов, букв и музыки, - тут мим-рыбовод ловко изобразил волну: она прошла от кончиков пальцев одной руки, через локоть плечи и грудь к кончикам пальцев другой руки, - Это синтез пластики, импровизации, жестов, акробатики и хореографии, когда телом двигает внутренний огонь, который не надо сдерживать, а придать ему культурную форму. Наш кумир – Марсель Марсо.

Саша начал весьма реалистично прикладывать ладони к воображаемому невидимому стеклу.

- Да, наверное, в твоём возрасте тело, со всеми его земными, так сказать, функциями, необходимо легализовать культурно. А то не знаешь, куда его деть, правда? Пусть всё тело идёт в дело, - срифмовал Андрей, - Иди сюда, тут бутерброды, рыбу жареную я разогрел.

- Мы в студии, - сказал Саша, жуя бутерброд, - уверены, что человечество движется к упраэднению словесного, да и письменного тоже, языка, речи вообще, а будет общаться телами, жестами, мимикой и пантомимой.

- Ну да, телами, конечно, гораздо интереснее, - ответил Андрей, - И языком, как просто движущимся органом, без речи. Руками-ногами там, кулаками, поцелуями… В качестве наглядного пособия можно будет использовать камасутру.

- Зря ты смеёшься, Андрей. И устная, и письменная речь уже окончательно изживают себя. Современному слову уже никто не верит. Много появилось безответственных говорунов и писателей. Они строят речь так, как им удобно, используют её в своих интересах, жонглируют словами. А вот раньше, ну, в древности, слов было мало, они были твёрдыми, как предмет. Сейчас – одни фокусы, эквилибристика, никто ничему уже не верит, а кто продолжает верить современному слову, тот всегда оказывается в дураках. Поэтому остаётся только внутренний огонь и язык тела. В абсолютном молчании. Немые же общаются, «разговаривают», и ничего… Их можно на цифровую камеру снимать для библиотек. А от слов только путаница в головах, и в делах. В молчании и тишине больше истины.

- Хм.., спасибо за лекцию… Ты ещё про рыбу забыл, - тоже ведь молчит, а ничего: живёт, растёт, размножается. Но, думаю, что внутренний огонь не пошёл бы ей на пользу. А если логически продолжить твою теорию, то жесты и мимика тоже могут быть лживыми, а самый правдивый человек, по твоей логике – это манекен. Вот кто уж никогда не врёт, и всегда прав. Ладно, пошли к начальству, - Андрей показал на себя, на Сашу, сделал пальцами шагающего человечка, потом прижал кулаки к груди и надул щёки, и стало ясно, что это - начальство! Его молодой помощник улыбнулся и показал «ОК».

   *  *  *

Административное здание из красного кирпича, тут же на берегу, включало в себя кабинет директора, бухгалтерию, склад, гараж и мастерскую. Рыбоводы, постучав в дверь, вошли в кабинет рыбовода главного и собственника хозяйства.

Олег Дмитриевич, полный, породистый человек с густой шевелюрой, был похож на классического повара, не хватало только белого колпака. На директорском столе, среди прочей канцелярии, стояла немного неполная бутылка коньяка. Уже много лет Олег Дмитриевич мужественно боролся с алкоголем.

По розоватому румянцу на щеках и красным прожилкам на носу было видно, что эта борьба длилась весьма долго и соперники, Олег Дмитриевич и спиртные напитки, были на равных: оба попеременно испытывали тактические победы и поражения. 

- Здравствуйте-здравствуйте, - сказал начальник, - Александр, иди, покури. Ну, что скажите нам Андрей Павлович? Каковы результаты обработки проб? Коньячку? – большой человек указал на бутылку.

- Нет, спасибо. Да, Олег Дмитриевич, анализ проб я закончил вчера поздно вечером. Ну, что сказать… Качество воды хорошее, гидробиологические и гидрохимические параметры в норме, температура – тоже, семнадцать градусов, самое то, а вот кислорода маловато, четыре милиграмма всего,  а нужно – не меньше пяти с половиной, отсюда вялость карпиков. Советую вам приобрести пару оксигинаторов «Локси», они не дорогие, лёгкие, компактные. Их надо  поставить по линии садков внутри понтона.

- А у нас они как раз есть, новые, на складе валяются. Ещё в прошлом году покупали, - хлопнул себя по коленке Олег Дмитриевич.

- Вот и отлично, включайте их, - развёл руки Андрей.

- А с печенью что у сазана? – спросил директор. 

- Да, тоже провёл анализ, - ихтиолог посмотрел в бумаги с результатами, - Печень рыбы дряблая и светлая, сазаны не набирают рост и массу, расстройство движений. 

- Мне бы вот тоже не мешало бы, кстати, подлечить свою печень. Тоже что-то побаливает и увеличилась, - превал Андрея директор.

- У вас, наверное, по другой причине, Олег Дмитриевич, - сказал ихтиолог, покосившись на початую бутылку, - А вот что касается сазана, то это - от недоброкачественных кормов, однозначно. Вот химико-биологический анализ кормовых гранул. У вас эти гранулы и комбикорм от фирмы «Аквабио». Они  не сбалансированы по жиру, белку, углеводу и витаминам, запах какой-то неприятный, а соли вообще пять процентов. Это не допустимо. Нет витамина В1, белка мало. Меняйте поставщиков. А пока введите белково-витаминные добавки, дрожжи там, тиамин, рыба быстро восстановится. А вообще, лучше живые корма, хотя бы иногда, сейчас есть на рынке дафнии, моины, артемии… Вот, вкратце, пожалуй, и всё, все причины.

- Понятно. Большое спасибо, Андрей Павлович, за работу. Я тоже попринимаю, что вы посоветовали. Завтра же начну применять ваши рекомендации. Даже от души отлегло.

- Олег Дмитриевич, вы же не сазан всё-таки. Есть врачи…

- Ну, в отношении печени, человек и рыба одинаковы, а врачи … мало помогают. Да, - вспомнил начальник, - директор ГРЭС просил помочь сделать паспорт водохранилища, а я прошу помочь с паспортом моего хозяйства.

- Нет проблем, делайте заявку в лабораторию. По срокам я ещё должен остаться у вас до пятницы, но, в принципе, уже всё сделано. Подпишите бумаги пятницей, Олег Дмитриевич? Я хорошо поработал, быстро управился. Хочу немного дома побыть, с женой, да и дела накопились. Сейчас бы подписать, и можно в дорогу.

- Это, Андрей, скажи спасибо Петру Эдаурдовичу, заму вашему, Коноплёву. Это он тебе так щедро дал на командировку целую неделю. Мне специально позвонил. Да, конечно, - согласился руководитель и, помявшись, спросил, - У меня только к вам просьба одна: задержитесь до завтрашнего утра. Понимаете, у рыбохозяйства сегодня юбилей, - нам двадцать лет. И всё это время мы с вашей лабораторией плодотворно сотрудничаем. Очень желательно, чтобы вы присутствовали на торжестве, на концерте. У нас там грамоты для вас и! денежные премии сотрудникам. Начало в два, уже скоро, в Доме творчества, на посёлке. Не откажи, Андрей, -задушевно перешёл на «ты» директор.

- Хм.., - подумал пять секунд Андрей, - Ну, что ж, раз такая дата, конечно, я останусь, Олег Дмитриевич. А сразу, после мероприятия, вечером, и поеду домой, к утру буду в городе. Но командировку, Олег Дмитриевич, подпишите сейчас.

- Вот и хорошо, - сказал директор, подписывая бумаги, - В полвторого я за вами заеду, «Газель» вашу заправлю на дорогу домой…

«Странно, а что это Коноплёв вдруг позвонил в рыбхоз, - подумал Андрей, выходя из кабинета, - В любом случае, хорошо сделал. Столько выходных».

*  *  *

Поселение Изасс, большой посёлок городского типа, располагался в восьми километрах от водохранилища. Его экономика состояла из недалеко расположенного бокситового рудника, свинофермы, рыбного хозяйства, различных социальных учреждений, пособий и пенсий селян.

Белый «Лэнд Крузер» с директором рыбхоза и Андреем подъехал к Дому творчества к самому началу мероприятия. Приехавшие вошли в наполненный светом зал, в котором сегодня стояло полтора десятка столиков, накрытых по-ресторанному. За ними сидели в ожидании начала праздничного вечера мужчины и женщины, работники рыбного производства. Концертная сцена была украшена гирляндами воздушных шаров, надувными же рыбами, цветами ибольшой цифрой «20». 

Олег Дмитриевич, в светлой рубашке, чёрном кожаном костюме и чёрных же брюках, поднялся на сцену, к микрофону, и произнёс речь. Это была обычная речь, соответствущая жанру торжественной части юбилейного мероприятия: героическое прошлое зарождения рыбхоза «Зеркальный карп», процесс его развития, культивация новых пород, рост производственных показателей и, наконец, поздравления и награждение лучших рыбоводов, работников и ветеранов.

Поздравили и поощрили и смежников: коллективу ихтиолаборатории Горноуральского института пресноводного рыбоводства в лице Андрея директор вручил красивую Почётную грамоту и конверты с написанными на них фамилиями сотрудников. Торжественная часть подошла к завершению, и официантки из кафе этого культурного заведения стали выносить на столы тарелки с едой. Излишне говорить, что среди блюд было много кушаний из карпа, форели и амура.

 Мужчины своими натруженными руками стали легко и весело откупоривать бутылки, женщины рассматривали и пробовали салатики, и, со словами «Достаточно», ладонями поднимали вверх горлышки бутылок над своими рюмками. 

Затем последовали концертные номера с произнесениями между ними поздравительных тостов.

Занавес раздвинулся. На сцене стояли три ряда, один над другим, мужчины и женщины в старорусских одеяниях: вышитые сарафаны, узорчатые же кокошники, атласные рубахи-косоворотки со славянским орнаментом и кушаками. Это был изасский народный хор.

 Дирижёр дал знак и коллектив, дружно открыв рты, оглушительно запел «По диким степям Забайкалья…», - самозабвенно, драматично и с полной душевной отдачей, как единое целое. Широко открытые, как и рты, глаза хористов увлажнились, расфокусировались и немигая смотрели в иную реальность, сквозь людей, столики и вообще сквозь весь зал, куда-то в дремучую тайгу. Воздух уплотнился и завибрировал. 

Сознание Андрея утонуло и растворилось в этом многоголосом звучании и образах, которое оно создавало. Он полностью превратился в поминаемого бродягу, со всей его убогой одеждой и амуницией.

- Идёт он густою тайгою,

 Где пташки одни лишь поют,

 Котёл его сбоку тревожит,

 Сухие коты ноги бьют. 

 

На нём рубашонка худая,

 И множество разных заплат,

 Шапчонка на нём арестанта

И рваный тюремный халат, - убедительно вылепил этого странника народный коллектив. 

Песня закончилась, Андрей очнулся от наваждения. «Вот это внутренний огонь! - уже трезво подумал он, - Чуть сам не потерялся в этой тайге. Заплат на тюремном халате – разное множество, это сильно…». Он автоматически выпил рюмку коньяка, протянутую ему Олегом Дмитриевичем (они сидели рядом).

Следующим номером было выступление коллектива танцевального, детско-юношеского. Детки, в ярких юбках и ярких штанах, проворно и слаженно месили ногами пол, выстраиваясь, при этом, то в линии, то в круги, вызывая своей бойкостью и слаженностью удовольствие и умиление взрослых.

Затем последовали шоу эстрадных звёзд Изасска, девушек и юношей. Их также объявлял ведущий, стройный, короткостриженый молодой человек. Пели чистыми голосами тяжёлые романсы о любви, о встречах и расставаниях, о превратностях любовных отношений, о какой-то гордой девчонке, плачущей по ночам, о маме. О других близких родстаенниках песен как-то не сочиняли. Все эти номера сопровождались световыми и цветовыми эффектами. 

Андрей как-то нечувствительно снова пропустил гол в свои ворота, - машинально махнул рюмку водки, поднесённую ему директором со словами: «Ну, за нас, за наше сотрудничество!». Выпив, гость также почувствовал «внутренний огонь», дав себе зарок, впредь больше ни-ни. Вечером надо было ехать, вести машину.

Затем публике показал свои умения местный фокусник. Он приставал к близсидящим отдыхающим с игральными картами, приказывая загадать одну из них, а затем, с улыбкой волшебника в стране грёз, вытаскивал её из колоды, или из-под лацкана пиджака юбиляра. Увидев у своего носа протянутую руку с очередной рюмкой спиртного, Андрей сделал было движение навстречу ей, но вовремя спохватился и вежливо отказался.

*  *  *

- А теперь выступает студия современной пантомимы «Иннер файэр», «Внутренний огонь», - объявил ведущий следующее представление, - Миниатюры и дивертисменты! Миниатюра «Вавилонская башня»! 

В зале погас свет, на заднике сцены заполыхали языки красного пламени. Внимание всех волей-неволей приковала сцена. И лишь наиболее находчивые мужчины, в темноте, быстренько налили и махнули по рюмахе, пока жёны и подруги глазели на искусственный огонь. 

На сцену вышли шесть мимов в чёрных трико, блестящих и обтягивающих: три юноши (среди них Андрей узнал Сашу) и три девушки. Артисты начали весьма реалистично работать невидимыми пилами и кирками; прогнувшись под тяжестью и согнув ноги, таскать на воображаемую строительную площадку воздушные камни, воздвигая из них растущую вверх и абсолютно прозрачную башню; устало вытирать пот со лба; становиться на плечи друг другу, передавая груз выше и достраивая верхние ярусы и т.п. 

Затем был талантливо изображён символ почти готового строения: три парня внизу с раздвинутыми, для упора, ногами, стоящие у них на плечах две актрисы, а уже на их плечах – девушка с электрическим, гордо поднятым, факелом. Тут раздался гром, полыхнула молния, и пирамида технично рассыпалась, с кувырками и пробежками.

Юноши в трико были худощавыми, какими-то невидными и несколько суетливыми, а вот девушки в своих весьма обтягивающих нарядах, напротив, выглядели юными, плавно-пластичными и уже вполне физиологически зрелыми красавицами, с развитыми вторичными половыми признаками: длинные распущенные волосы, высокая волнительная грудь, талия, круглые бёдра и крепкие ягодицы. Все эмоции точно и энергично передавались извивами резиновых тел и жестами. 

По мнению Андрея, было что-то в этом выступлении от банального эротического шоу, некая бессознательная и невинная девичья «культура легализации созревшего тела». Парни же, в силу юного ещё возраста и физиологии, побаивались своих партнёрш по контактному искусству, но всегда были готовы заботливо поддержать, подстраховать девичьи тела вручную. 

И хотя актрисы старательно и всеми силами предлагали зрителю абстрагироваться от их «половых признаков» в пользу чистого и высокого искусства, мужская часть зала, тем не менее, восприняло девертисмент глазами масляными и с поволокой. Жёны же смотрели сквозь высокое искусство и художественные тонкости, реалистично и с пониманием: «Созрели девки, замуж уже пора».  

Далее зрители насладились ещё двумя беззвучно-телесными номерами: «Кукольная любовь» в которых актёры очень талантливо механически двигались, изображая кукол, так же рывками и  угловато юноши обнимались и целовались с куклами-девушками, хитрые. 

Последним номером был скетч под названием «Люди из пещеры». Мастер скульптор (это был Саша) высекал из трёх серых сталагмитов, сделанных из монтажной пены, скульптуры людей тоже серого цвета. Кусочки заранее разрезанных сталагмитов просто убирались ваятелем. Потом Саша вставлял им в грудь красные сердца из губки (стук сердца, вздрагивающие рука и ладонь), и истуканы начинали оживать. Потом двое из них схватили мастера и отца-основателя за руки, неблагодарные, а третий, прехорошенькая девушка (Катя?), вынул из него сердце. После чего маэстро сам стал истуканом, которому бывшие  памятники стали поклоняться. «Сюжет явно по мотивам рассказа сашиного дедушки про пещеру», - подумал Андрей.  

Затем в зале включили свет, и на этом концертная часть закончилась. Молодёжь покинула помещение.

- Ну, вот, всё прошло отлично, - сказал Андрею уже хорошо подвипивший розоволицый директор, протягивая ему небольшую ёмкость с водкой, - Теперь уже можно и выпить от души. Давай, коллега!

- Нет-нет, большое спасибо, Олег Дмитриевич, за вечер, за то, что нас не забыли… Но, мне сегодня ехать надо, душ принять ещё, да поспать ещё часа два, почти целую ночь в дороге придётся провести. Как бы мне до гостевого добраться?

- А мы посидим ещё с замом, юбилей, как-никак. Так, добраться… Алексей, - обратился он к сидящему за соседним столом шофёру, который привёз их, - Будь добр, отвези Андрея Павловича до хозяйства, в гостевой дом. А потом обратно сюда.

- Будет сделано. Идите, садитесь, Андрей Павлович, машину знаете. Я сейчас открыю, - указал он Андрею сквозь стеклянную стену на белый джип, доставая брелок с ключами.

*  *  *

Несмотря на ранний летний вечер (половина шестого), на улице было темно: тяжёлые и почти чёрные, насыщенные водой, огромные тучи низко нависли над землёй и замерли в процессе созревания обильного дождя. Ни ветерка.

- Ну, наверное, хорошо прольёт, - заметил водитель Алексей.

- Да. А может и пронесёт, погоду не угадаешь, - ответил пассажир.

Машина ехала по дороге, огибавшей водохранилище почти по самому берегу. Совсем немного не доезжая до гостевого дома, ехавшие увидели на берегу легковую машину, горящий костёр и группу людей возле него. Две пары, парни с девушками, сидели на траве и самозабвенно целовались, водя головами из стороны в сторону, словно приклеенные друг к другу, пытались отклеиться, третья пара, обнявшись, шла по направлению к недалеко росшему кустарнику.

- Во! – удивлённо воскликнул Алексей, - Моя «Тойота» стоит. Ну, точно, Колька, сын, с друзьями и девками! Двадцать два года, пора уже жениться и остепениться, а он всё болтается, как бы не загулялся… Сейчас, Андрей Павлович, на минуту подъеду, поговорю… 

- Конечно…

Джип съехал с дороги и подкатил к отдыхавшей молодёжи. Парни с девушками отлепились друг от друга и смотрели на подъехавшую машину, другая пара скрылась в зарослях.

- Колька, а что это ты машину без проса взял? - обратился Алексей к одному из парней, держащего за руку миловидную девушку.

- Батя, ну, изивини, тебя же не было, да и праздник сегодня, юбилей, как-никак. Вот, решили отметить, - примирительно ответил Саша, - У нас шашлыки готовы, угощяйтесь. На подносе лежала горка ещё дымящихся шашлыков, пакет с банками пива.

- Вообще-то, мы только что с обеда. Ну да ладно, шашлычёк поместиться. Андрей Павлович, подходите, давайте попробуем.

Андрей вылез из машины, подошёл к костру, взял протянутый шампур. Тут он с удивлением увидел, что две эти милые девушки, улыбающиеся, одетые в ветровки и джинсы, были из группы пантомимы «Иннер файер», но вот партнёры на этот раз их обнимали и целовали уже другие.

- А я вас узнал, - сказал Андрей им, - вы из «Внутреннего огня». Хорошо сегодня выступили в Доме творчества.

- Спасибо, - ответила одна из них, - Мы вас тоже знаем. Вы – ихтиолог из города.

- А там наверное, Саша пошёл? – почему-то спросил Андрей, указав на удаляющуюся третью парочку.

- Нет, - улыбаясь и мотнув головой, - ответила девушка, - Сашок где-то прячется и следит за нами, он, вон, в Катю влюблён, они пошли … прогуляться…… Но Саша ещё, ну, … слишком молоденький.

- Понятно, так часто бывает.., - подвёл итог ихтиолог, подумав: «Бедный, бедный Саша. «Скоро поженимся…». Каково ему наблюдать из кустов, как его возлюбленная милуется со взрослым парнем. Что у него в душе творится… Там, наверное, реальный «внутренний огонь».

- Чтобы домой – не позже десяти, понял? – строго обратился Алексей к сыну, - Завтра на работу, надо проспаться.

- Замётано, - ответил Коля, - Вот посидим ещё немного, и домой.

- Поедем, Андрей, - сказал водитель.

- Алексей, тут совсем рядом, я пешком дойду, езжайте к директору.

- Ну ладно, как скажите, всего хорошего.

- До свидания, Алексей. И вам до свидания,- попрощался Андрей со всеми и направился к дому.

Придя в номер, он принял душ, посмотрел на часы. Было семь часов. Зазвонил мобильник. Это была жена.

- Привет, Наташа

- Здравствуй. Ну, как дела?

- Работаю помаленьку, пробы, анализы…

- Когда приедешь-то? Много ещё?

Андрей не хотел говорить ей, что, в принципе, вся работа уже завершена, уже сегодня он собрался отъезжать, - пусть его досрочное появление станет сюрпризом для любимой жены.

- Как и запланировано, в субботу. А ты чем занимаешься?

- Да вот, экостандарты учила. Сейчас буду таблицы повторять, завтра аттестация в отделе. Ты знаешь, у меня хорошая новость: Пётр Эдуардович сказал, что если я успешно сдам аттестацию, то стану начальником нашего отдела! Представляешь?

- Ты этому старому хрену, Коноплёву, не очень-то верь. Скольский тип, этот зам. Сколько ребят подставил.

- Вечно ты какой-то подозрительный. А мне Пётр Эдуардович нравится. Вежливый, обходительный. Он сказал, что я высокий профессионал, и должность начальника - сто процентов. Я делаю карьеру, дорогой. Советую и тебе подтянуться. Возьму тебя на буксир.

- Наташ, оставь меня в покое. Меня вполне устраивает моя работа. 

 - Да, у тебя нет ни грамма честолюбия. Ну, ладно, до субботы. Пока.

- Пока.

 Андрей подумал, что бесконечное совершенство так называемого «профессионализма», превращается в стремление сделать карьеру, потом в карьернуюстрасть, «административный восторг», затем, в карьерную агрессивность, в инвалидность  мировосприятия, потом жизнь, с её неисчерпаемостью и широтой, неизбежно наказывает человека-скаковую лошадь. Варианты наказания могут быть самыми разными. Например, сидит «блестящий профессионал», патриарх научного направления, высокий госчиновник, или массовый артист, в кресле, и с удивлением осознаёт, что его дочь не просыхает от алкоголя, сын как-то ускользнул от профессиональной наблюдательности, проблемы с наркотиками. Или ходят вокруг авторитета люди в форме и в штатском, открывают шкафы и столы, производят обыск…

 «Всё-таки надо вздремнуть часа два», - подумал командированный. 

Проснулся Андрей в девять вечера, собрал вещи, вышел из дома. Было темно, и накрапывал мелкий дождик.

Андрей сел в «Газель», завёл мотор и выехал на узкую асфальтированную дорогу, ведущую к скоростной трассе в город.