«1»

За столиком любимого нью-йоркского руфтоп-бара[1], блуждая взглядом по посетителям, Бастиан фон дер Граф мог поклясться, что слышит, как трещит по швам сегодняшний вечер. Редко, когда получалось вот так просто выбраться куда-то, чтобы без спешки выпить стаканчик-другой, склеить более-менее приемлемую по параметрам модельку и развлечься с ней без обязательств. Вместо этого приходилось слушать стенания старого приятеля, которые, в конечном счёте, как всегда, свелись к одному...

— Басти, ты же меня знаешь, я скоро всё верну. С процентами. Как всегда, — с мольбой в голосе произнёс Ноэл.

— Как всегда… — тихо повторил Бастиан. Он-то думал встретятся, Ноэл начнёт оправдываться и умолять не сообщать руководству о финансовых махинациях, Бастиан ответит, что подумает и они разбегутся. Но нет. За полчаса ни слова о работе и ни грамма раскаяния.

— Просто мои кредиторы довольно нетерпеливые парни. Прошла всего неделя после игры, я сказал, что отдам всё в следующем месяце, но они настаивают, чтобы я вернул деньги уже завтра.

— Кредиторы… — хмыкнул Бастиан.

Никудышные управленческие решения Ноэла Ханта и совершенно безыскусные схемы вывода денег привели к тому, что завтра Бастиан вновь присоединится к команде журнала, который он уже когда-то спас от закрытия. Правда, на этот раз в роли кризис-менеджера, а не главного редактора. C'est la vie[2] — как говорят французы. Жизнь штука непредсказуемая.

Сидящая неподалёку смазливая голубоглазая брюнетка, словив взгляд Бастиана, отсосалась от трубочки и недвусмысленно облизнулась. Параметры вполне модельные, может пару лишних дюймов на талии. Декольте для вечера четверга ну очень глубокое — зато товар лицом. При беглом осмотре девушка получила оценку «удовлетворительно».

«Нет даже тридцати — и уже напичкана силиконом…»

— Бастиш?..

Голос Ноэла заставил вынырнуть из чертогов разума, где как раз начиналась лекция об эстетике.

— Кредиторы, говоришь, — Бастиан, потеряв интерес к брюнетке, переключил внимание на приятеля. — Очередные китайские мафиози из подпольных карточных клубов? — кончик длинного указательного пальца скользнул по краям искрящегося стакана с «Макалланом». — Просишь одолжить денег, чтобы потом снова пойти их проиграть. В общем, насрать куда ты спускаешь жизнь. Это твоё личное дело. Но мне не насрать на журнал.

Ноэл потупил взгляд.

— Знаешь, зачем совет директоров попросил меня вернуться? — Бастиан отпил виски, продолжая смотреть на приятеля.

— Ну, издание сейчас испытывает не лучшее время… — неуверенно начал Ноэл. — А ты практически вернул с того света несколько других...

— Знаешь, как я это сделал?

— Если честно, не интересовался, — простодушно улыбнулся Ноэл. — Главное ведь, что всё получилось.

Бастиан сделал ещё глоток. Усмехнулся. Ноэл заёрзал на стуле.

— Мы были лучшими на курсе. Вместе начали подъём по карьерной лестнице. Когда нам стукнуло по двадцать шесть, я стал главредом глянца, принадлежащего лучшему всемирному издательскому концерну, а ты — моим замом. Год спустя, когда меня повысили, главредом назначили тебя…

Ноэл не дал договорить:

— Да, помню. И очень благодарен, что ты замолвил за меня словечко.

— А вот я вижу, что сделал это зря, — Бастиан откинулся на спинку стула.

— Разве это я виноват, что мужчины больше не хотят читать о модных тенденциях в своём мужском мире?

— По предварительным данным, дорогой друг, как раз ты и виноват.

Приятель побледнел, на лбу выступила испарина.

— Я оставил тебе процветающий успешный журнал. И вот, всего за год, одно из главных мужских изданий Америки и Европы скатилось в дешёвое бульварное чтиво. Тщательно подобранные сотрудники ушли. Ты понабирал каких-то бездарей. Из годного контента относительно недавно появились только колонки о музыке и кино. Кто их, кстати, ведёт?

— Мой стажёр, — буркнул Ноэл.

— Прекрасно. Стажёр. Браво. Может, тебя понизить до стажёра? Потому что редакторская колонка, это полнейшее дерьмо. В разы ниже уровня писанины твоего стажёра. А ты ведь был не плох. Я-то знаю, как ты раньше писал. Но вместо того, чтобы работать на благо журнала, ты почему-то решил, что лучше у этого журнала воровать.

Ноэл пару минут смотрел пустым взглядом, потом, кашлянув, тихо произнёс:

— Собираешься уволить меня?..

— Именно так я спас другие издания. Der Fisch beginnt am Kopf zu stinken — рыба гниёт с головы. Это прописная истина. Я уволил старое руководство и подыскал для управления новых людей — компетентных, целеустремлённых и заинтересованных в работе.

Приятель ослабил галстук и подрагивающей рукой потянулся к выпивке.

— Без обид, Ноэл. Но я люблю то, чем занимаюсь. А вот ты перестал, — Бастиан опустошил стакан и перевёл взгляд на барную стойку.

«Не горячо, но тепло…»

Рыженькая, стройная, со слегка выделяющимися скулами. Грудь натуральная и аккурат ляжет в ладонь. Как ему нравится. Девушка повернулась. Улыбнулась. Закусила губу.

«И я не против, птичка…»

Бастиан жестом поманил официанта. Взглянув на платиновый циферблат «Патек Филипп» вывел на белоснежной плотной салфетке: «10 мин. Вход. Чёрный «Ягуар» BDG 1331». Передав официанту салфетку вместе со щедрыми чаевыми в виде новенькой, хрустящей купюры с Франклином, он указал на желаемое.

— То есть вот так ты со мной собираешься поступить, да, друг? — с надрывом произнёс Ноэл.

— Пока снова вернёшься в замы. О хищении руководству не скажу. Если на следующий выпуск не дашь достойного материала, пойдёшь нахрен. Игры спонсирую последний раз. Завтра заберёшь чек у секретаря, — хлопнув приятеля по плечу, Бастиан направился к выходу. На экране сотового высветилось подтверждение брони номера в близлежащем «The Mark New York». Приглашать фройляйн домой в правила Бастиана фон дер Графа не входило.

* * *

Не прошедшая фейсконтроль брюнетка, поняв, что вместе с оливкой откусила кусок зубочистки, без стеснения сплюнула в бокал. Двухметровый, с выправкой танцора широкоплечий скандинавский блондин с наглыми серыми глазами, от предвкушения ночи с которым непроизвольно сжались бёдра, прошёл мимо, даже не взглянув.

[1] Бар на крыше.

[2] В переводе с французского – «Такова жизнь» или «Се ля ви»